Моя жизнь, или История моих экспериментов с истиной - Мохандас Карамчанд Ганди

В предыдущих главах я уже отмечал, что через свою адвокатскую практику в Южной Африке я стремился служить общине. Доверие людей необходимо для достижения этой цели. Добросердечные индийцы видели служение интересам общины даже в моей профессиональной деятельности, за которую я получал деньги, и, когда я посоветовал им сесть в тюрьму ради борьбы за свои права, многие из них приняли мой совет. Причем не столько потому, что верили в эту борьбу, сколько потому, что восхищались мной.

Когда я пишу эти строки, перед глазами проносится множество самых приятных воспоминаний. Сотни клиентов стали моими друзьями и соратниками в моей общественной деятельности. Их преданность послужила мне большим утешением в жизни, которая без этого была бы исполнена тягот и опасностей.

Читателю сейчас уже должно быть хорошо знакомо имя Парси Рустомджи. Именно он был одним из тех, кто стал одновременно и моим клиентом, и соратником. Или будет правильнее сказать, что сначала он стал соратником, а только потом клиентом. Он настолько доверял мне, что обращался за советами, даже когда сталкивался с домашними трудностями. Если ему случалось заболеть, он просил моей помощи, и, хотя существовала большая разница между нашими образами жизни, он без колебаний прибегал к моим знахарским методам лечения.

Однажды Рустомджи попал в очень большую передрягу. Хотя он рассказывал мне почти обо всех своих делах, одно он все-таки тщательно скрывал. Он был крупным импортером товаров из Бомбея и Калькутты и частенько занимался контрабандой. Поскольку же он состоял в дружеских отношениях с чиновниками таможни, его никогда ни в чем не подозревали. Они с полным доверием принимали заполненные им декларации, а некоторые, не исключено, попросту игнорировали контрабанду.

Гуджаратский поэт Акхо писал: то, что было украдено, подобно ртути, ведь его невозможно утаить. Парси Рустомджи не стал в этом смысле исключением. Он в величайшей спешке прибежал ко мне со слезами на глазах и сказал:

— Бхай, я обманул вас. Сегодня мою ошибку обнаружили. Я занимался контрабандой и теперь обречен. Мне придется сесть в тюрьму. Моя прежняя жизнь будет навсегда уничтожена. Вы один можете спасти меня. Больше я ничего не скрывал, но подумал, что не должен тревожить вас рассказами о своих коммерческих трюках, а потому не упоминал о контрабанде. Но теперь я горько раскаиваюсь в этом!

Я успокоил его и сказал:

— Спасетесь вы или нет — все в Его руках. Что касается меня, то вы знаете мои методы: попытаться помочь вам я могу только в том случае, если вы признаетесь в содеянном.

Добряк Парси был очень расстроен моим ответом.

— Но разве моего признания вам недостаточно? — спросил он.

— Вы обманули не столько меня, сколько правительство. Если вы признаетесь мне, это не спасет вас, — как можно мягче ответил я.

— Конечно, я поступлю так, как вы советуете, но не могли бы вы прежде проконсультироваться с моим старым адвокатом мистером ***? Он тоже мой друг, — сказал Парси Рустомджи.

Итак, Рустомджи занимался контрабандой на протяжении довольно долгого времени, но теперь он попался, хотя, надо сказать, речь шла о ничтожной сумме. Мы вместе отправились к его адвокату. Тот изучил материалы и сказал:

— Дело будет рассматриваться присяжными, а присяжные в Натале ни за что не оправдают индийца. Но я бы все-таки не терял надежды.

Я не был знаком с тем адвокатом достаточно близко. В разговор вмешался Парси Рустомджи:

— Спасибо на добром слове, но мне бы хотелось последовать советам мистера Ганди в этом деле. Он очень хорошо знает меня. Разумеется, вы поможете ему, если в этом возникнет необходимость.

Поговорив с этим адвокатом, мы отправились в магазин, принадлежавший Парси Рустомджи.

Там я объяснил ему:

— Не думаю, что ваше дело вообще дойдет до суда. Дать ли ему ход, решит чиновник таможни, а он, в свою очередь, подчинится указаниям генерального атторнея. Я готов встретиться с ними обоими. Предлагаю вам заплатить любой штраф, какой они назначат, — шансы, что такое предложение их устроит, достаточно велики. Если же они не захотят, вы должны подготовиться к тому, чтобы сесть в тюрьму. Я полагаю, что позорно не само тюремное заключение, а совершенное вами преступление. Позорное деяние вы уже совершили, а заключение вам следует воспринимать как искупление. Но подлинное искупление вы получите только в том случае, если твердо решите никогда больше не заниматься контрабандой.

Не сказал бы, что Парси Рустомджи понравились мои слова. Он был храбрым человеком, но на мгновение мужество изменило ему. На кону стояли его честь и репутация, а что с ними станется, если здание, возведенное с таким трудом и заботой, в одночасье рухнет?

— Ладно. Я вверяю себя вам. Можете поступать так, как сочтете нужным.

Чтобы довести это дело до конца, мне пришлось использовать всю свою силу убеждения. Я встретился с чиновником таможни и честно поведал ему обо всем. Вдобавок я обещал передать ему бухгалтерские книги и описал, как глубоко раскаивается теперь Парси Рустомджи.

Начальник сказал:

— Мне нравится старина Парси. Жаль, что он свалял такого дурака. Но вы ведь знаете, как я обязан поступить. Я должен следовать указаниям генерального атторнея, а потому советую вам приложить все усилия, чтобы убедить его.

— Я был бы очень благодарен, — сказал я, — если бы вы сами не настаивали на суде.

Получив от него такое обещание, я написал письмо генеральному атторнею, а потом встретился с ним. Должен с радостью отметить, он сумел оценить мою откровенность, когда понял, что я ничего не пытаюсь утаить от него.

Не помню точно, было ли это тогда же или в другой раз, но о моей настойчивости и откровенности он сказал следующее:

— Как я погляжу, для вас ответа «нет» просто не существует.

Дело против Парси Рустомджи закончилось благополучно. Он должен был заплатить штраф, размер которого был в два раза больше признанной им стоимости ввезенных контрабандой товаров. На радостях Рустомджи изложил все факты на листе бумаги, вставил его в рамочку и повесил у себя в магазине — в назидание наследникам и приятелям-торговцам.

Однако эти приятели Рустомджи посоветовали мне не слишком-то надеяться на его временное раскаяние. Когда я передал Рустомджи их слова, он ответил:

— Какова была бы сейчас моя судьба, если бы я обманул вас?

Задолго до того, как я добрался до дома, поселенцы, выехавшие из Феникса, уже прибыли в Индию. Я должен был опередить их, но разразившаяся война нарушила наши планы. Я понял, что могу задержаться в Англии на неопределенное время, и задумался о том, как подобрать подходящее жилье для людей из поселения. Мне хотелось, чтобы в Индии они продолжали держаться вместе и вести тот же образ жизни, какой вели в Южной Африке. Мне не был известен ни один ашрам, куда я мог бы порекомендовать им отправиться, а потому я телеграфировал им, чтобы они встретились с мистером Эндрюсом и спросили его совета.