Обратный отсчет: Равнина - Токацин

и руках, согревает — это я понял. А зачем вторая? Красить шерсть? Наверное, традиция. Ещё одна.»

— Что это? — пока Гедимин задумался, кто-то из Джагулов сдвинул крышку и заглянул в моечный агрегат. — Чем пахнет?

Ещё двое подошли понюхать. Остальные отложили гребни и навострили уши.

— Машина. Моет посуду водой под напором. Пахнет мылом, — отозвался Гедимин. Джагул отдёрнул руку и встряхнул головой.

— Машина⁈ Видел младших с повозкой чашек. Думал — их работа.

— Как у Кьюссов — на всё своя странная штука, — пробормотал другой Джагул, наблюдающий за «штуками» издалека. Остальные согласно рявкнули.

— А это? — чужак заглянул в бочку. — Для воды? Как те, большие?

— Стирать одежду, — Гедимин кивнул на отстёгнутые от приводов шесты, про себя отметив, что кожа на них опять истёрлась — пора перетягивать. — Тряпки в бак, сверху воду, лупить палками. Потом — на прожарку.

Джагулы с гулким рычанием переглянулись.

— Тратить воду… — пробормотал кто-то из самых опасливых, отодвигаясь к стене. Он хотел что-то добавить, но «исследователь бочек» его перебил.

— Одежда младших? Это для них? Их посуда, их одежда… Думал, это их работа. А какая тогда — их? Не охотятся. Не копают. На твоей стройке — не видел. В кузнице тоже. Для чего они?

Гедимин сдержанно хмыкнул. «Вот и я думаю…» — он подавил невесёлую ухмылку.

— Их работа будет позднее, — отозвался он, обрывая неприятные и бесполезные мысли. Джагулы переглянулись.

— Позднее? Тогда — надо учиться. Не видел, — проворчал «исследователь бочек», дёрнув вибриссами. — Даже не охотятся. Не дело.

— Научатся, — буркнул Гедимин, про себя признавая, что кочевник прав. «Стрельбы стрельбами, а ведь им тут придётся делать всякие штуки. В своих „кузницах“. И из металла, и из стекла, и из камня. С Земли ничего не привезёшь. Надо поговорить с Айзеком…»

— Учи их, — проворчал Джагул, задвигая на баке крышку. — Хотя бы охотиться. А то — совсем не годится.

…Джагулы с «живого холма» под купол Элидгена перебирались быстро и в полном снаряжении — в этот раз в одной куртке никто не бегал. Гедимин, глядя на их перемещения, одобрительно хмыкнул. Тут же на глазах озадаченного сармата в открытый «шлюз» влетели ещё четверо. Последний развернулся в проёму и попытался руками сомкнуть его края, но едва не выпал в сугроб.

— Сегодня вас восемь? — удивился Вепуат, пока Гедимин закрывал «шлюз» и угрюмо щурился под шлемом — «Это что, всё ученики? Им там вчетвером-то тесно…»

— Иди вперёд, — сказал один Джагул другому. Первую четвёрку пропустили в «предбанник». Они, стянув рукавицы и откинув шапки за спину, оглянулись на Гедимина и двинулись в цех.

— Куда в цацках⁈ — сармат, оттеснив вторую четвёрку (они ещё раздевались — слоёв одежды было много), шагнул следом. — К печи не лезть, пока…

— Они не полезут, — донеслось из «предбанника», и ещё один Джагул высунулся в цех, на ходу снимая сапог. — Они не работать. Эджерех — кузнец. Покажи ему трубки и прочие штуки. Мы рассказали, но он говорит — надо смотреть.

— Иначе не сделаешь, — Эджерех глядел на Гедимина исподлобья и нервно скалился. Новички-Джагулы осматривались по сторонам, остановившись между печами, и переговаривались приглушённым рявканьем, тыкая пальцами во всё подряд. На пару секунд они замерли, глядя на «цацки», свисающие с потолка. Гедимин мигнул.

— Ты будешь делать инструмент? Пришёл осмотреть образцы? — переспросил он.

— Да, я ж говорю, — донеслось из открытой двери. — В кузнице Хеллуг…

Эджерех резко повернулся к двери и рявкнул. Джагула вместе с сапогом снесло в «предбанник». Там сердито зарычали. Вепуат, старательно сложив крылья, вышел в цех и вопросительно хмыкнул.

— Что, мало инструментов? — Гедимин, пожав плечами, протянул кузнецу стеклодувную трубку. — Делал с запасом — и никто не жаловался.

— Там новая кузница, — буркнул Эджерех, заглядывая в раструб и замеряя пальцами его ширину. — Стекольница. Дутница. Тень её разберёт!

Трубка перешла к его помощникам. Теперь они снимали мерки, а Эджерех изучал щипцы и лезвия. Пометок никто не делал — только Гедимин видел, как они изредка замирают, сжав инструмент в ладони и прикрыв глаза.

— Хорошо сделано, — прорычал Эджерех, осторожно складывая всё изученное на поддон. — И это тоже.

Он провёл согнутым пальцем по гладкому металлу, дёрнул вибриссами и резким жестом погнал Джагулов к выходу. Следом двинулся Вепуат. Четвёрка «стеклодувов» уже вывалилась в цех и теперь вынимала что-то из принесённых с собой мешков. Краем глаза Гедимин увидел стеклянный блеск и ошалело мигнул — «Уже сделали своё, в своей мастерской⁈ Быстро же они осво… Стоп. Какая мастерская⁈ У них же сырья нет. И инструменты только-только скопированы.»

— Не сделает, — недовольно прорычал кто-то. — Такую гладкую — нет. Тут шва не найдёшь. А Эджерех сделает, как умеет.

— Но вещь-то будет? — рыкнул другой, сердито скалясь. — Мало он их делал⁈

— Посмотрю, как ты в неё подуешь, — буркнул первый. — Одно дудение, а проку — ни на волос!

Третий шумно фыркнул.

— Не заклепать весь бок — будет дудка с прорезью. С того конца — пузырь, а тут, из-под руки, поющий ветер. Во славу богов…

Он приложил трубку к пасти и сделал вид, что закрывает пальцами боковые отверстия. Не сразу Гедимин понял, что хриплое тявканье со всех сторон — Джагульский смех.

— Работать будем? — громко спросил он, угрюмо щурясь. Кочевники оглянулись на него, прижали уши и расступились.

— Опять был твой сон, — прорычал помрачневший Урджен, глядя исподлобья. — Камни на земле. Много камней.

— Это плохо? — деловито спросил Вепуат, заходя в цех.

— Для Геджера — хорошо, — отозвался кочевник, отодвигаясь к стене. Там незаметно оказались трое из четырёх. Четвёртый — кажется, Джагзуу — стоял у выступа печи, заставленного стеклянными