Обратный отсчет: Равнина - Токацин

думал Вепуат. — Для литейных форм и всего такого. С ульсеной всё просто, если на себя не лить. А вот рэссена… Четыре тысячи градусов — не шутка. Точно кто-нибудь пожжётся.

— Пожгутся они ещё со стеклом, — буркнул Гедимин, вспоминая обгоревшую шерсть и подпалённые вибриссы Джагулов. — Местные соображают, куда лезть не надо. А эти…

Вепуат сочувственно хмыкнул. Чёрные крылья за его спиной всколыхнулись и улеглись на броню. Оперение, отлежавшееся в цеху, «успокоилось» — только перья на шлеме торчали приплюснутым гребнем, вытягиваясь к затылку.

— Возьми на себя Джагулов, — попросил Гедимин, оглядываясь на горячий цех. «Смерчи смерчами, а работа не ждёт. И так с зеркалом провозился… Надеюсь, не треснет.»

— Джагулам не до нас, — Вепуат с ухмылкой оглянулся на дальнее ущелье. Там что-то гудело, взвизгивало и хрипло рявкало. «Передвижной лагерь» спрятался за уступом от ветра, но ритуал продолжался.

— Сегодня точно не придут. И Сэта тоже. В дни Воздуха порталы ненадёжны… А глину тут берут в Сфене Воды. Только разводить надо местной водой. Чтобы не разваливалось. Сходим, как погода успокоится?

Гедимин кивнул. В цеху ждала горка деревянных заготовок — будущие рукоятки инструментов, «дозревающих» на литейной станции. Разобранная камнедробилка снова переехала в дальний угол склада. «Завтра отнесу её в долину и там испытаю,» — думал сармат. «Вепуат до завтра уймётся, но без него всё равно спокойнее.»

34 день Воды, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Готовые отливки приятно грели руки. Гедимин перебирал заготовки, складывая их попарно с выточенными рукоятками, и едва заметно щурился. Ему было не по себе.

— Даже спрашивать не буду, что есть что, — пробормотал Вепуат, заглянув из-под локтя сармата в поддон с заготовками. — Смотри сюда. Вот, нагрёб у Джагулов.

Гедимин, едва скользнув взглядом по пригоршне тонких трубчатых костей, посмотрел на мокрые перья и сердито сощурился.

— Куда полез посреди бурана⁈

Крылья за спиной Вепуата встряхнулись, разбросав по цеху мокрый снег и талые брызги. Сармат запоздало прижал их к бокам и виновато потупился.

— Да там ещё спокойно… — он покосился на вентиляционные окна, за которыми всё громче выл ветер. — Ну, то есть — пройти можно. Но через полчаса разгуляется.

— Где нашёл Джагулов? — спросил Гедимин, разглядывая кости. Это были короткие тонкие отломки — сантиметр-полтора в поперечнике, от пяти до десяти в длину.

— Старался брать одинаковые, — сказал Вепуат, разбирая обломки по размеру. — Не до миллиметра, конечно… Скогны говорят — в тростник лить удобнее. Но у них с собой нет. А Джагулы, когда нужен прут, льют вот в такие формы… Ну, а ведро с песком у нас есть.

Гедимин машинально оглянулся на дальний угол — там стоял кожаный мешок на распорках из тонких костей. Вепуат сгрёб в него остатки забутовочного песка — получилось почти до краёв. «Вот и литейное оборудование,» — Гедимин невесело усмехнулся. «Не хватает только ведра глины.»

…Мелкие «знаки богов», вырезанные на чёрной древесине рукояток, были едва заметны — если не знать, куда смотреть, не найдёшь. Только Гедимин натыкался на них каждый раз, когда глядел на деревяшки или брал их в руки — и каждый раз угрюмо щурился. Наносить знаки пришлось самому — Вепуат и Кут’тайри, насевшие на сармата с двух сторон, сами справились бы, но тогда символ можно было бы разглядеть с орбиты. «Если тут есть какие-то орбиты,» — криво ухмыльнулся Гедимин, глядя, как металл в руке Кут’тайри светится всё ярче и из багрового становится светло-красным.

— Tza! — сармат перехватил раскалённую заготовку и насадил на холодную рукоять. Она села плотно — после остывания должна была прикипеть намертво. Уже полтора десятка рукоятей с насадками торчали из ведра с песком; свечение металла погасло, только раскалённый воздух ещё дрожал над ними.

— Боги радуются, глядя на мастеров Пламени, — заметил Кут’тайри, перекладывая следующую заготовку на светящуюся белым ладонь. Металл зашипел.

— Им до мастеров, как до орбиты Седны, — пробормотал Гедимин, угрюмо щурясь — на глаза в очередной раз попался значок-ромб. «Хорошо, хоть бусины не заставили привязывать. Или просверленные зубы. Хотя — филки ещё тут поживут, среди местных, и сами всё привяжут. И зубы, и позвонки.»

За стеной кто-то заверещал. Это был не первый вопль — уже пять минут снаружи что-то делили аборигены, то взволнованно взвизгивая, то замолкая. Гедимин, втыкающий очередную заготовку в песок, даже не поднял головы. Визг оборвался так же внезапно, как и в прошлый раз, и сармат услышал возмущённые голоса филков. Недовольных было несколько, но разобрать, что им не понравилось, Гедимин не смог — всё заглушил ветер, только высокочастотное верещание аборигенов сквозь него и пробивалось. «Местные, филки… Что у них там? Какой-то ритуал под стеной барака? Зря это они…» — лениво думал Гедимин, глядя, как в раскалённом кулаке Кут’тайри прогревается очередная заготовка. «Ещё две — и закончим. Больше трогать не буду — сами остынут. Потом подточу, где ещё надо — и пускай ждут очереди…»

Из «шлюзовой камеры» высунулся Вепуат. Сложив в дверном проёме крылья, он молча смотрел, как Гедимин насаживает инструмент на рукоять. Едва тот пристроил заготовку остывать, Вепуат махнул рукой — «за мной!», и Кут’тайри, склонив голову, подставил раскалённую руку под прохладный ветер. Языки пламени на ней погасли.

— Вот обязательно мешать? — сердито спросил Гедимин, выходя в «предбанник». — Только приспособились работать…

— Хочешь — я их буду греть, — Вепуат нетерпеливо хлопнул крылом. — Выйдет не хуже. А сейчас — идём! Пропустишь такое — сам будешь жалеть.

Он остановился недалеко от перекрёстка «коридоров». Гедимин, едва не налетев на оттопыренное крыло, растерянно хмыкнул. Всё, что он мог видеть, — дюжину филков у барака, две малочисленные, но плотные группы аборигенов чуть в стороне — и Гварзу у большой бочки, зачем-то вытащенной на дорогу. Поодаль, также посреди тропы, стояла волокуша, а над ней — Айзек. Хмурые филки переводили взгляд с него на Гварзу… или, скорее, на охраняемую им бочку. Бронны и Скогны привставали на пальцах и еле слышно повизгивали, но что их