Имидж старой девы - Елена Арсеньева

И больше ничего не говорила – не до разговоров им было,бежали со всех ног.

Оказывается, в этих доминах, больше похожих на музеи, жилилюди! Катерина и Кирилл вбежали в какой-то подъезд – лестница там быладеревянная, винтовая, как в кино! – поднялись на второй этаж. Дверьраспахнулась, едва Катерина подняла руку к звонку. На пороге стояла грудастаядевица с сердитым, озабоченным лицом:

– Я из-за вас опаздываю!

Впрочем, при взгляде на Кирилла она несколько смягчилась:

– Здрасьте! Кофе хотите?

– Вероника, да мы все сами сделаем, – ласково сказалаКатерина. – Ты беги, беги. Когда вернешься?

– Сама не знаю, – бросила та, мигом ныряя в прежнююозабоченность. – Можете меня не ждать, захлопните дверь – и все, когдавздумаете уйти. А Арина обещала быть в полдевятого. Не позже, иначе она ваэропорт опоздает. Все, ребята, бон кураж!

И вылетела из квартиры.

– Да она же русская, – сказал удивленно Кирилл. – А выговорите, работает в Галери Лафайет…

– Ну и что? В престижных магазинах часто русские девушкиработают. Потому что русских теперь в Париже вообще много, и они постепенностали самыми выгодными покупателями. Но, конечно, все эти девушки отличноговорят по-французски и другие языки знают. Да вы снимайте куртку, снимайте.Вон туда можно повесить.

Кирилл расстегнул пуговицы, потом увидел, что Катерина тожеснимает свою курточку, начал ей помогать.

Она вдруг покраснела, глаза заметались. Господи! Да у неедаже руки дрожат!

Ему стало немного легче. Привычная ситуация! Если однасестра к нему равнодушна, то другая, кажется, на глазах влюбляется.

– Вы слышали, что сказала Вероника? – чуть охрипшим голосомспросила Катерина. – Арину где-то час придется ждать. Может, в самом деле кофепопьем? Или лучше вино?

«А и правда – не выпить ли для храбрости? – подумал Кирилл.– Кофе – это только сердце надсаживать».

– А какое вино? – спросил с видом знатока.

– Посмотрим, – Катерина прошла в комнату.

Кирилл посмотрел ей вслед. Красивая походка. Волнующая,скажем так. Вроде бы и не вихляет бедрами, и не выдрючивается, как некоторые, авсе равно очень приятно на нее смотреть. И не только сзади, если честно.

Вообще странная девушка. С первого взгляда вроде бы ничегоособенного, а чем больше на нее смотришь, тем красивее она кажется. Просто глазневозможно оторвать, честное слово!

– Кирилл, идите сюда! – позвала между тем Катерина.

Он вошел в комнату. Обстановка показалась простоватой длятакой роскошной квартиры, но, в общем-то, все вполне мило. Просторный кожаныйдиван, два кресла, музыкальный центр, журнальный столик, шкаф-купе ибар-холодильник. Катерина сидела перед ним на корточках, и Кирилл волей-неволейобратил внимание на красивый изгиб ее спины.

– Смотрите, тут много чего есть. Вероника – запасливаядевушка. Хотите джин? Красное вино – «Бордо», «Шатли»? Кампари с апельсиновымсоком? А может быть, «Зюс»? Это такой французский аперитив. Вот коньяк –правда, наш, ставропольский, но он очень даже неплохой. Это Вероника, наверное,из дому привезла, она ведь из Краснодара. А я буду «Бейлис». Страшно люблю«Бейлис» со льдом.

«Бейлисом» Кирилла было не удивить – у Жанны Сергеевнынапробовался в свое время. Да и другие напитки тоже пил. Вот «Зюс» – это что-тоновое.

– Попробуем «Зюс».

Она налила в высокий толстостенный стакан золотистыйнапиток, положила несколько разноцветных шариков «вечного льда». Подала стаканКириллу. Себе налила ирландский ликер, но лед сыпанула настоящий, неискусственный.

– За знакомство? – Кирилл поднял свой стакан.

Она кивнула, глядя чуть исподлобья.

Ого… опасная штука этот «Зюс». Очень вкусный – и оченькрепкий. Легко пьется и мгновенно ударяет в голову. Да тут еще сидит эта…Катерина со своими странными глазами.

Кирилл спрятал усмешку:

– А музыку можно включить?

– Конечно. Радио «Ностальжи» вам нравится?

– «Ностальжи»? Вроде бы у нас было раньше такое радио.

– Ну да. Только у нас оно закрылось, а здесь его все оченьлюбят.

Заиграла музыка.

– О, какой чудный вальс! – улыбнулся Кирилл.

– Да? – Она прислушалась. – И в самом деле. Это один из моихсамых любимых шансонье, Брассанс, но я никогда не воспринимала эту мелодию каквальс.

– Дело в том, что я учитель танцев, – лукаво погляделКирилл. – Поэтому слышу только танцевальные мелодии.

– Учитель танцев?! – Она засмеялась. – А я думаю, почемутакое странное ощущение от вашей походки? Вы и правда как будто танцуете прикаждом шаге.

– Благодарю за комплимент. Отличный аперитивчик. Давайте ещевыпьем, а? А потом я немножко поучу вас танцевать.

– Это безнадежно, – усмехнулась она. – Даже и пытаться нестоит.

– Стоит, стоит.

– Ну разве что если я еще немного выпью для храбрости. Аможет, и правда напиться? Придет Арина, а нам тут море по колено!

Кирилл глянул исподлобья. Интересно, что ее мысли работают втом же направлении, что и у него.

Ну и отлично. Тем легче, значит…

Катерина снова налила ему «Зюс», себе «Бейлис», потянуласьчокаться – и вдруг лицо ее омрачилось.

– Что такое? – встревожился Кирилл.

– А, не обращайте внимания. Это очень печальная песня.Слышали такое имя – Юг Офре? Впрочем, у нас он практически неизвестен, как иБрассанс. Но в 60-х годах во Франции этот Офре был очень популярен. Эта песнясовершенно садистская, не побоюсь этого слова. Герой как бы обращается к своейсестре: «Что ты плачешь, дорогая Селин? Почему у всех твоих подруг есть семьи,а у тебя нет? Где твой жених, которого мы так давно не видели? Почему твоиволосы так быстро поседели? Наши родители умерли, ты отдала всю себя нам,младшим братьям и сестрам, ты воспитала и вырастила нас, но осталась одна. Твоезолотое время ушло, молодость твоя закончилась. Не плачь, Селин, у тебя всеравно красивые глаза!»

– Господи! – с ужасом передернулся Кирилл. – Кошмар какой!