Мальчик из будущего: Мальчик из будущего. Отрок. Новик - Владимир Геннадьевич Поселягин

был холостым и позволял себе водить женщин. Правда, в больницу, то есть в свой дом, не водил, репутацию берег, но ночами пропадал. С моего попадания в эту больницу это уже третий случай, когда врач уехал, предупредив, что будет очень поздно.

Из-за того, что у меня не было денег, а соответственно, одежды, я решил позаимствовать все, что мне нужно, у Земскова. Рванье больных меня не заинтересовало, да и размеров подходящих не было. Тем более, мы были одного роста, правда, тот был пухлым, что твой колобок. Ничего, как-нибудь освоимся. Оставлять такой след, конечно, не хотелось, так что посмотрим по ситуации.

– Не доверяет, – криво усмехнувшись, едва слышно пробормотал я, когда нащупал на входной двери достаточно большой замок.

В принципе, я это предвидел и имел на руках необходимое средство – кусок жесткой проволоки. Ею я замок-то и открыл. Придерживая дверь, чтобы она не скрипнула, шмыгнул внутрь, ощупывая рукой пол перед собой, чтобы не нашуметь. Дальше я уже работал, осматривая все три помещения в доме. Особенно спальню тщательно обыскал. Хоть и в полной темноте действовал, луна была за тучами, но тайничок нашел. Причем не пустой.

Так вот, след я действительно решил не оставлять, так что одежду врача не трогал. Да и вообще старался все, к чему прикасался, положить так, как оно лежало, чтобы хозяин не заметил чужого присутствия. В тайнике, кроме на удивление толстой пачки денег, мной был обнаружен пистолет, именно пистолет, на ощупь я определил «Браунинг-1903». Кобуры не было, семизарядный магазин был полным, моего любимого десятизарядного в наличии не было. А еще в тайнике я обнаружил три запасных магазина, тоже семизарядных и тоже снаряженных, а также несколько бумажных пачек с патронами. Идиот, разве можно долго держать снаряженными магазины? Так пружины ослабнут. Ничего, теперь оружие попало в надежные и опытные руки, разберемся.

Я как взял пистолет в руки, так и не захотел его отпускать. Мое. Кроме денег, трех часов-луковиц, не вижу, что за часы, темно, были еще какие-то бумаги, толстая стопка. Не сразу я заметил, что в эту стопку была вложена тоненькая книжица. Что это такое, тоже непонятно, не вижу.

Чуть в стороне я нащупал небольшой саквояж Земского, пусть не пустой, тот его на выезды брал, но это не мешало мне, очень тихо действуя, его освободить, оставив только перевязочные средства и скальпель, и убрать внутрь свои трофеи. Дальше я уже решил, что делать, поэтому, открыв шкаф, стал осматривать одежду врача. Черт, попробуй тут в темноте подбери нормальную одежду, чтобы хоть немного была по размеру. По крайней мере, штаны подобрал, ремень тоже, хороший такой. Вот сапоги мне не подошли, врач имел на удивление небольшой размер ноги. Кроме штанов, бросил в саквояж пару чистых и свежих сорочек – хватит на этом, пора закругляться. Я вообще отвел на обыск домика врача пятнадцать минут, время поджимало.

В домике была темнушка, а среди находок – и коробок спичек, Земсков курил, так что, забравшись в нее, окна тут не было, чтобы свет вышел наружу, зажег спичку, а потом и керосиновую лампу, изучая трофеи. Штаны и сорочка – ладно, все равно ничего лучше в темноте найти я не смог, а вот с деньгами было куда лучше. По всем прикидкам тут было около двадцати тысяч рублей. Купюры новые. Именно эти деньги и привели меня в недоумение. Откуда у простого и, что уж говорить, бедного врача такие суммы, тем более он даже не дворянин? Вот пачка бумаг и книжица в ней все прояснили. Листы бумаги были пачкой революционной нелегальной газеты «Искра». А книжица – методичка РСДРП.

– Так врач, оказывается, революционер? – хмыкнул я. – Этого мне не надо.

Газеты и методичку я обратно не убирал, только быстро осмотрел часы. Одни золотые и двое серебряных. Кстати, на крышке одних серебряных часов была дарственная надпись за именем Земскова. Как интересно. Я выдернул из пачки тысячи две рублей, завернул их вместе с часами в газету, после чего, разлив керосин в темнушке, вышел наружу и разбил лампу. Почти сразу внутри загудело пламя, но я уже закрыл дверь и быстро выскользнул из дома. Нужно уничтожить следы своего пребывания тут и, более того, подставить врача. Он мне и раньше не нравился, в основном профессиональными качествами, а теперь и вовсе разонравился. Революционеров я, честно говоря, не переваривал. Так что подставлять его будем по-крупному.

Выскользнув наружу, я раскидал вокруг дома несколько листов «Искры», после чего шмыгнул к основному зданию больницы. На крыльце было пусто, курильщики вернулись к себе. Так что мне ничего не стоило незаметно проникнуть в рабочий кабинет Земскова, оставить закладку и вернуться в палату. Да, я не собирался возвращаться, решил позаимствовать у врача детали одежды и скрыться на территории Москвы. Но с последней находкой дело приобрело новый оборот, бежать мне сейчас нельзя ни в коем случае, это только подозрения возбудит. Нет, уйдем по-тихому, но при всем честном народе. Чтобы видели – я сам выписался, а не сбежал.

Вернувшись в палату, я забрался под одеяло и унял сбившееся дыхание. Вроде и побегал немного, а все равно сердце стучит как бешеное. Неделю на койке провел, всего несколько ранений, и я уже потерял форму. Обидно. Кстати, тапки я от уличной земли оттер, как и руки помыл, чтобы керосином не пахли. В кабинете врача было все необходимое, вот и почистился.

Когда Пантелеймон открыл дверь, держа в одной руке тарелку с кашей, – сейчас было утро следующего дня, завтрак, – то застал меня за гимнастикой. Пора-пора возвращаться к своей прежней форме, а то чуть позанимаюсь, тут же в пот бросает да дыхание сбивается.

– Ну что там, Пантелеймон Васильевич, следствие все еще идет? – спросил я, оборачиваясь к санитару, не прекращая занятия по тренировке корпуса, проще говоря, положил руки на бока и поворачивался всем корпусом то влево, то вправо.

– Полицейские уже уехали, Максим Евгеньевич. Говорят, точно поджог. А вот жандармы все еще тут. Врача нашего забрали. Как нашли при обыске в его кабинете какие-то доказательства, так и увезли. Еще ночью, до рассвета, – ответил санитар, расставляя на табуретке тарелку и кружку с чаем. – Сейчас поснедаете, и я тазик с водой принесу. Помывку велели провести.

Табуретка у меня заменяла столик, кроме нее и койки больше никакой мебели в помещении не было.

– Понятно, – вздохнул я, стараясь не выдавать своих чувств.

Вчера, как только я вернулся в палату и устроился под одеялом, почти сразу