Мальчик из будущего: Мальчик из будущего. Отрок. Новик - Владимир Геннадьевич Поселягин

мысленно того костеря, ну и кровили раны снова и снова. Неужели он не мог увлажнить повязки, перед тем как их снимать? Оказалось, не мог, мол, не учили его этому, а врач строго следовал тому, что знал. К новому не стремился. Так что на второй день подобных экзекуций я стал сам увлажнять повязки. Дальнейшее показало, что правильно делал, уже во время второй перевязки крови не было, заживали раны. Врач, конечно, ругался, но и сам видел результаты. Хотя какой он врач? Двадцать пять лет, всего год как самостоятельно практикует в этой больнице, никакого опыта. Валить отсюда надо, причем как можно быстрее. Земскову я как врачу не сильно доверял, от слова совсем.

Я как раз осторожно принял сидячую позу, скрипнув койкой, когда дверь бесшумно отворилась, петли были хорошо смазаны, и в палату протиснулся Пантелеймон с тазиком, полным воды. А-а-а, так сегодня помывка.

– Пантелеймон Васильевич, так это вы там шумели в коридоре?

– Не-е, то Никифор был.

В мужском отделении было два санитара, два дружка, Никифор и Пантелеймон. Соответственно, все палаты по левой стороне были Никифора, он их обслуживал, включая уход за больными, ну а правая сторона – Пантелеймона. Вот тут-то и вылезла проблема. Моя палата не относилась ни к той, ни к другой стороне, и по коридору дверь в нее была прямо. Как мне чуть позже описывал Пантелеймон, когда они два года назад после открытия больницы пришли сюда работать, то долго ругались, кто будет мой «люкс» обихаживать. До драки дело доходило, лишнюю мороку брать на себя никто не хотел, а за дополнительную палату доплаты не было. Выход нашел тот первый врач, который тут начинал. Санитар говорил, кто он, но я прослушал. Неинтересно мне это было, можно сказать, стер из своей памяти. Так вот, врач предложил поочередное обслуживание. Как туда кладут следующего больного, чья из санитаров была очередь, тот и ухаживал. В момент моего попадания очередь на эту палату была как раз Пантелеймона, вот он и занимался мной. Мыл меня, да и палату тоже. Каждый день влажная уборка. В других палатах он еще и брил больных и даже подстригал, мне пока этого не требовалось. За разную мелочь санитар выполнял мелкие поручения больных. К сожалению, у меня мелочи не было, от слова совсем, а единственные ценные вещи хранились под подушкой. Наручные часы, которые я каждый день подводил, ну и тот памятный перстень, трофей из Англии прошлого мира. Местные деньги мне были нужны до зарезу, были у меня мысли, что можно заказать через Пантелеймона, да хоть ту же одежду, у меня ее не было, кроме больничной пижамы, но денег не было. Плохо.

– Что, помывка уже? – поинтересовался я и потрогал плотный бинт на правой руке.

Действуя обеими руками, но осторожно, стал через голову стягивать с себя больничную пижаму. Это я так ее называл, а на самом деле натуральное платье, снимается через широкий ворот.

– А то как же. Омовение раз в три дня или по особому распоряжению Валерия Никифоровича.

Подскочивший санитар помог мне, аккуратно сложил и положил пижаму на край кровати, после чего поднес табуретку, на которой стоял тазик, ко мне ближе. Терпеливо пережидая, как тот чистой холщовой тряпицей стал меня протирать, я поинтересовался событиями вчерашнего дня. Судя по положению солнца за окном, сейчас было раннее утро, а вырубило меня вчера ближе к полудню.

– Так Валерий Никифорович как увидел, что вы упали, сразу меня вызвал. Мы вас на кровать-то положили, после этого Валерий Никифорович вдул вам в нос лекарство. Очень хорошее.

– Не кокаин, случайно? – слабым голосом спросил я, прозревая.

– Оно самое, – кивнул Пантелеймон, протирая мою правую ногу, при этом вздрогнул, когда я ударил крепко сжатым кулаком по кровати.

– А я-то думаю, откуда у меня такие сны, а это глюки. Ну, коновал хренов, встану на ноги, тебе этот кокс во все щели забью.

То, что в больнице лечат наркотой, я был в курсе. Земсков предлагал мне уменьшить боли кокаином, когда отдирал бинты. Я тогда в ужасе отказался. Более того, прояснил, что это такое, твердо сказав, что такими методами лечиться не намерен. Земсков отстал, а тут, пользуясь моей слабостью и бессознательным состоянием, решил меня на наркоту подсадить? Ну, тварь, урою. Это ему мои часы покоя не дают, как увидел, так и загорелся, вот и решил у наркомана выменять на очередную дозу. Все, не жить тебе. Я и так был твердо уверен, что Земсков – самый хреновый врач Москвы, а тут убедился, что он еще ниже пал.

С трудом дождавшись того момента, когда санитар закончит и поможет мне надеть свежую пижаму, старую он забрал, я стал готовиться к побегу. Ходил я, хоть и сильно прихрамывая, но вполне нормально. Вот и сейчас экономя силы, погулял по больнице, это был мой второй выход, первый вчера состоялся. Пока гулял, общался с другими больными. Да, тут действительно были простые горожане и несколько крестьян, то есть по сословию в самом низком ранге, нищета тут была. Теперь понятно, почему Пантелеймон в первое время так рядом со мной крутился, денежных клиентов среди больных для подработок мало. Но со мной вышел облом, я был ограблен.

В общем, я не только осматривал пути побега, а это можно было сделать легко, чай, не в тюрьме, но и присматривал одежду, не в пижаме же мне бежать. Тут я был тверд в решении. Раны заживали, зарастут и без помощи местного коновала, я и сам имел некоторые медицинские знания, так что уж точно позабочусь о себе любимом как надо. Дотерпел до вечера, а после того как меня осмотрел Земсков, я и стал собираться. Повязки не меняли, решив, что пока нормально, терпит, кровотечений не было. Постепенно шум дня в больнице стихал, вечер наступил, горели лучины. Я забрал часы, надел их на руку, а перстень на палец, и прокрался к выходу. На крыльце курили двое больных, но я не обратил на них внимания и прошествовал в сторону местного «скворечника», то бишь сортира.

В сам сортир я не пошел, а обошел его и, уйдя за кусты сирени, стал красться к отдельно стоявшему одноэтажному домику, где и жил Земсков. Самого его не было, как я понял из услышанного разговора Никифора и одного из больных. Он укатил на какой-то светский раут, то есть на вечеринку, и похоже, до поздней ночи его не будет, если вообще не до утра. Врач больницы