Келльская пророчица - Дэвид Эддингс

Миновав длинный туннель, они вышли на свет – это еще не былобычный дневной свет, однако теперь сияние уже не слепило глаза. Гарионогляделся, и снова им овладело странное ощущение, словно в его жизни этот деньуже был, хотя в тот, другой, день все происходило немного по-другому. Яростныйшторм, бушевавший над рифом Корим, стих. Тучи рассеялись, а ветер,свирепствовавший во время битвы с драконом и демоном Морджей, сменил ласковыйсвежий бриз. После гибели Торака в Хтол-Мишраке Гариону казалось, будто онвидит зарю первого дня творения. Теперь перевалило за полдень, но ощущениеосталось прежним: это был полдень самого первого дня. То, что началось вХтол-Мишраке, закончилось только теперь. И закончилось раз и навсегда, а потомуГарион испытывал невероятное облегчение. У него слегка кружилась голова. Лишьтеперь он осознал, сколько сил, физических и душевных, отнял у него этот день.Больше всего на свете он хотел сейчас освободиться от железных лат, но приодной мысли о том, каких усилий это потребует, у него подкашивались ноги. ИГарион ограничился тем, что снял тяжелый шлем. Теперь он хорошо видел лица всехсвоих друзей.

Хотя не вызывало сомнений, что Гэран прекрасно умеет ходить,Сенедра не выпускала сына из рук, прижимаясь щекой к его розовой щечке иотстраняясь лишь затем, чтобы поцеловать ребенка. Похоже было, Гэран ничего неимел против.

Закет обнимал за плечи прорицательницу из Келля и, судя повыражению его лица, не собирался размыкать объятия. Гарион вспомнил, какСенедра на заре их любви доверчиво прижималась к нему, словно прося, чтобы онвот так же ее обнял. Он устало двинулся к Эрионду, который глядел на залитоеярким солнцем море.

– Я хочу спросить тебя кое о чем.

– Спрашивай, Гарион.

Гарион указал на Закета и Цирадис.

– Вот это – тоже предначертано? Понимаешь, в юностиЗакет потерял очень дорогого ему человека. И если он теперь потеряет Цирадис,ему конец. Я не хочу этого!

– Успокойся, Гарион, – улыбнулся Эрионд. –Этих двоих уже ничто не разлучит. Ты прав, и это было предопределено.

– Хорошо. А они знают об этом?

– Цирадис знает. А со временем все объяснит и Закету.

– А она все еще обладает даром провидения?

– Нет. Эта часть ее жизни закончилась в тот момент,когда Польгара сняла с ее глаз повязку. Но она видела будущее, а память уЦирадис отменная.

Гарион с секунду поразмышлял, и вдруг глаза его широкораскрылись.

– Ты хочешь сказать, что судьба всей вселенной зависелаот выбора обыкновенного человека? – с величайшим изумлением спросил он.

– Я не назвал бы Цирадис обыкновенной. Она готовилась ксвоей миссии с самого раннего детства. Но в чем-то ты прав. Выбор должен былсделать человек, причем без всякой посторонней помощи. Даже соплеменники немогли помочь Цирадис в этот решающий момент.

Гарион содрогнулся.

– Какую муку она, должно быть, испытала! Как одинокабыла!

– Да, это правда. Те, кто делают выбор, всегда в этотмомент одиноки.

– Но ведь выбор ее не был случайным?

– Нет. Ведь на самом деле она выбирала не между твоимсыном и мною, а между Светом и Тьмой.

– В толк не могу взять, в чем тогда была проблема?Разве не всякий предпочел бы Свет кромешной Тьме?

– Такие, как ты и я, возможно. Но прорицателямпрекрасно известно, что Свет и Тьма – две стороны одного и того же. А о Цирадиси Закете не волнуйся. – Эрионд постучал пальцем по лбу. – Наш общийдруг кое-что задумал для этой парочки. Закету предстоит стать очень важнойперсоной и немало совершить в своей жизни, а в обычае нашего друга в таких случаяхщедро награждать людей авансом.

– Как Релга и Таибу?

– Или как тебя и Сенедру, Польгару и Дарника...

– А не мог бы ты открыть мне, что должен совершитьЗакет? Что тебе от него надо?

– Он должен довершить начатое тобой.

– А разве я делал что-то не так?

– Ты все делал правильно, но ты ведь не ангараканец.Думаю, ты все сам со временем поймешь. На самом деле это не так уж и сложно.

Тут Гариону пришла в голову одна мысль – в тот момент онничуть не сомневался, что она верна.

– А ведь ты все знал заранее... Ну, я имею в виду,знал, кто ты на самом деле такой.

– Я знал, кем могу стать, знал задолго до того момента,когда Цирадис сделала выбор. – Он взглянул туда, где остальные с великойпечалью окружили безжизненное тело Тофа. – Думаю, мы им сейчас нужны...

Лицо Тофа было безмятежно – казалось, что гигант спокойноспит, к тому же массивные руки, сложенные на груди, скрывали страшную рану,нанесенную мечом демона. Закет нежно обнимал Цирадис, по лицу которой вновьструились слезы.

– Ты уверен, что это здравая мысль? – спросилБельдин у Дарника.

– Да, – просто ответил кузнец. – Видишь ли...

– Не надо ничего объяснять, – прервал егогорбун. – Я хотел знать, уверен ли ты, только и всего. Давай смастеримносилки. Так будет торжественнее...

Бельдин взмахнул рукой, и подле недвижного тела появилисьгладкие длинные шесты и моток крепкой веревки. Вдвоем они быстро и ловкосоорудили носилки и положили на них тело друга.

– Бельгарат, – позвал брата Бельдин, – и ты,Гарион, нам нужна ваша помощь.

Невзирая на то, что каждый из них легко мог бы в мгновениеока перенести тело Тофа в грот, четверо волшебников избрали другой путь: онимедленно и торжественно понесли усопшего к месту его последнего упокоения,совершая церемонию, древнюю, как мир.

Грот, лишенный теперь кровли, заливали теплые лучиполуденного солнца. Завидев мрачный алтарь, Цирадис еле заметно вздрогнула.

– Какой он мрачный, безобразный, – грустно и тихопроизнесла девушка.

– Да, и в самом деле отвратительный, – критическиприщурилась Сенедра. Она обернулась и поглядела на Эрионда. – А ты нехочешь...

– Конечно, – согласился он.

Стоило ему кинуть взгляд на отвратительный алтарь, икаменную уродину заволокло туманом, а когда дымка рассеялась, то все увиделимассивный гроб из снежно-белого мерцающего мрамора.

– Так намного лучше, – сказала Сенедра. –Спасибо тебе.

– Он ведь был и моим другом, Сенедра, – ответилюный бог.