Ингвар и Ольха - Юрий Никитин

– В скрыне.

– А скрыня?

– У меня, – ответила Ольха. – А ключ от скрынипри мне. Но вам-то что? Все равно это не мои драгоценности. Это Ингвара. Толькоон может решать.

Студен протестующе выставил обе ладони:

– Ни в коем случае… Ему говорить нельзя. Он слишкомверен Олегу. Олег ему заменил отца, Ингвар от князя ничего не скроет. А этобудет петля для Рудого. Раньше мне этого хотелось, но сейчас, когда я начал унего выигрывать, пока топить не хочу! Так, притопить малость… Это надо сделатьтайно. Ты дашь в залог за Рудого ожерелье и серьги, а я верну тебе тоже тайно.Как только от Рудого пришлют десять золотых гривен.

Рудый сказал торопливо, поморщившись:

– Да пришлю я, пришлю! Мог бы и без этого поверить…

– Тебе? – ядовито улыбнулся Студен. – Белыйсвет рухнет, ежели хоть день проживешь без вранья. Итак, что скажешь, княгиня?

Ольха чувствовала напряжение в его негромком голосе. Рудыйсмотрел на нее искательно. Ольха сказала осторожно:

– Все-таки это все принадлежит Ингвару. Он мне подарил…но я еще не приняла его подарок. Почти не приняла. И если я дам из скрыничто-то в залог за Рудого, получится, что я приняла этот подарок.

Студен в досаде всплеснул руками:

– Не понимаю тебя, княгиня! Да у англицкой королевны быруки затряслись от жадности. Все бы сделала, только бы добыть такие сокровища!А тебе дают задурно, а ты рыло воротишь. Виданное ли дело?

Она отрицательно качнула головой:

– Нет.

– И еще, – добавил Студен морщась, но уже другимтоном, – ты все боишься, как бы кто-то да что-то о тебе не подумал не так,как тебе изволится, а тут судьба Рудого, можно сказать, решается! Так дашьзалог за этого… аль мне прямо счас к Олегу гонца послать?

Ольха посмотрела ему в глаза, перевела взор на Рудого. Тотугрюмо смотрел в пол. С тяжелым вздохом, чувствуя, что совершает непоправимуюошибку, она молвила:

– Дам. Но обещай не покидать терем, пока не принесутдолг Рудого.

– Обещаю, – ответил Студен, поморщившись, –хотя не понимаю, зачем это тебе.

Они молча смотрели, как она отвернулась, пошарила у себя запазухой, шагнула к полотняному занавесу. Отодвинула, скрылась за ним. Виднобыло по тени, как опустилась на колени, повозилась, наконец донесся щелчокупавшего на пол замка. Ольха, судя по движениям, подняла крышку, некотороевремя рылась там, то ли еще не освоилась, то ли не могла удержаться от женскойстрасти перебрать драгоценности, хотя бы те, что сверху, потом снова донессящелчок, фигура разогнулась.

Студен успел принять равнодушный вид, когда Ольха показаласьиз-за занавеса. У нее было встревоженное лицо, в глазах таился страх. Можетбыть, испугалась в последний миг, что воеводы, сговорившись, убьют ее, захватятсокровище и сбегут? За него можно купить целое царство, снарядить какое угодновойско, выстроить целые города хоть из дерева, хоть из камня!

– Вот, – сказала она глухо. – Ожерелье,серьги, браслеты.

Студен протянул руки. Ольха спрятала их за спину. Ее взглядбыл устремлен на Рудого. Тот ударил себя в грудь:

– Ольха!.. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Неужтодумаешь, что я за какие-то паршивые десять гривен золота… предам? Откажусь оттвоей дружбы?

Глядя ему в глаза, она сказала с тяжелым сердцем:

– Нет, я так не думаю.

Студен принял в обе ладони серьги и браслеты, а драгоценноеожерелье Ольха повесила ему на руки. Студен засуетился, напускное спокойствиедало трещину. В глазах появился лихорадочный блеск. Он поспешно спряталдрагоценности в сумку на поясе, поклонился:

– Спасибо, княгиня. Теперь я спокоен. Не за злато,конечно…

– А за что? – не поняла Ольха.

Студен отмахнулся с небрежностью:

– Что злато? На десять гривен больше, на десять меньше…Что оно для человека, ежели он не мужик, а мужчина? Аль думаешь, у меня своегосундука с золотишком нету? Превыше всего бережем честь. Ежели Рудый не отдастдолг, надо мной даже куры будут смеяться. Что в сравнении с таким позоромпотеря даже ста тысяч гривен, ста тысяч ожерелий, ста тысяч княжеств и царств?

Он сказал с таким неистовством, что Ольхе стало страшновато.Будто заглянула в темную и клокочущую бездну тайного мужского мира, полнуюсвоих страстей и своих понятий о чести. А Студен, словно опомнившись, короткопоклонился, повернулся, толкнул дверь и вышел. Рудый вскочил как ошпаренный,суетливо кинулся следом. Похоже, теперь он страшился остаться с Ольхой наедине.

Ольха все чаще подходила к окну. Во дворе шла уже привычнаясуета, упорядоченная, жарили и пекли без истошных воплей, спешки, деловито. Ипри этой неторопливости ее все сильнее не оставляло ощущение, что сделалабольшую и страшную ошибку. В груди разрастался тяжелый ком, давил на сердце.

По дороге во двор к ней подбегали девки, спрашивали, что игде делать, она отвечала отстраненно. Спустившись во двор, долго искала Рудого.Наконец ей указали в сторону кузницы. Оттуда несся грохот и лязг железа пожелезу. Сквозь дырявую крышу вылетали струйки сизого дыма.

Возле закрытой двери переступал с ноги на ногу белоголовыйотрок. При каждом ударе молота втягивал голову в плечи. Когда Ольхаприблизилась, он с виноватым видом загородил дорогу.

– Я посвящена в таинства, – бросила Ольха сухо.

– Но это… русы, – пролепетал отрок. – Здесьне кузнецы, а ковали…

– У всех людей огня и железа таинства одинаковы, –ответила Ольха наставительно. Она отстранила юного стража, толкнула дверь.

Жаркий сухой воздух опалил лицо. В залитом красным светомпомещении двое могучих мужиков размеренно били молотами по оранжевой заготовке.Ее держал в клещах Рудый – мокрый от жара, закопченный, голый до пояса. Чубприлип к голой, как колено, голове. Грохот стоял такой, что дрожала земля,искры летели в разные стороны целыми снопами. В глубине помещения работали ещена двух наковальнях, а огонь полыхал в гигантском, как чулан, горне.

Рудый, передав клещи другому ковалю, ухватил ее за локоть,больно прижав как клещами, вывел на свежий воздух.

– Мечи! – крикнул он, перекрывая лязгжелеза. – Много мечей требуется!.. И боевых топоров! Приходится следитьсамому!

– Рудый, – сказала она тоже громко, – ты всамом деле послал человека в свои земли?

В его глазах мелькнула тень тревоги. Сердце ее оборвалось.Холодея, повторила:

– Ты… послал… за гривнами?

– Да-да, конечно, – пробормотал он, но она виделапо его лицу, что воевода врет. – А что… что стряслось?