Ингвар и Ольха - Юрий Никитин

Они прошли по узенькому коридору к самой крайней двери.Парень с сомнением посмотрел на Ольху, постучал в дверь:

– Эй, хозяин!.. Тут к тебе гостья. Пустить аль взашей?

Изнутри донесся голос, слов Ольха не разобрала, но узнатьузнала, и по спине побежали мурашки. Она ощутила, как вдогонку по рукам пошлакрупная сыпь страха. Шелковистые волосики встали дыбом, как у перепуганногоежика. Парень удовлетворенно хмыкнул, отступил от двери и пошел обратно,почесывая взмокшую спину.

Ольха повернула ручку из турьего рога. Сердце ее колотилосьтак громко, что она не слышала ни собственного голоса, ни слов Студена. Тотсидел к ней лицом за столом в одиночестве, перед ним стояли кувшин с греческимвином и большая чара. Рядом сиротливо лежала недоеденная головка сыра.

Волосы Студена были всклокочены, словно после бессоннойночи. Под глазами повисли круги, но сами глаза смотрели весело. Комната быламахонькой: стол, две лавки да просторное ложе на двоих, окошко-бойница, черезкоторое не всякий кот протиснется.

– Вы оба обманули меня! – выпалила Ольха сяростью. – Не удивлюсь, если окажется, что вы сговорились!

Брови Студена взлетели.

– Сговорились? С Рудым? Вот уж не думал, что… Впрочем,самые непримиримые противники могут в нужное время оказаться союзниками. Тыприсаживайся, княгиня.

– Верни ожерелье и прочие вещи Ингвара, – сказалаона, не двигаясь с места.

– Что? – удивился Студен весело. – Разве тыне отдала в залог? До того, как Рудый вернет мой долг?

– Но ты обещал не покидать терем Ингвара, –выпалила она. – Почему уехал так поспешно? И еще я слышала, чтособираешься сегодня же уехать в Киев.

Он кивнул:

– Тебе все-таки сказали? А я уж тревожился, что девканастолько тупая…

Холод на ее спине превратился в глыбу льда.

– Ты… сам хотел, чтобы она подслушала?

– Подслушала, – хмыкнул он. – Я усталповторять одно и то же, чтобы хоть что-то запомнила.

Внезапно дверь за ее спиной отворилась. Сильные рукиухватили ее за локти, впихнули на середину комнаты. Дверь захлопнулась счмокающим звуком. Слышно было, как грюкнул засов. Она повернула голову направо,потом налево. Ее крепко держали гридни Студена. Оба угрюмые, молчаливые,немолодые, знающие себе цену, матерые. Такие промахов не делают, обманутьподобных зверей почти не удается.

– Зачем это? – спросила она чужим голосом.

Студен сделал знак, ее толкнули к столу. Оба гридняотступили и встали спиной к двери. Ольха гордо выпрямилась, стараясь, чтобы невидели, как отчаянно бьется ее сердце. Ее взор был прямым, высокомерным. Онамолча твердила себе, что она княгиня и должна держаться как княгиня. А это дажене рус, а всего лишь славянин, хоть и княжеского рода.

– Что ты задумал?

– Сядь, – сказал он медленно. – Не понимаешь?До чего же мы, славяне, просты. Ну просто как дурные козы. Это русы потерлись вдальних странах, набрались коварства да хитростей… А я набрался уже у них. Ненужна ты мне вовсе, княгиня! Ну, раз уж попалась, то я использую, а потом отдамна потеху своим воинам. Не серьги мне нужны, поняла?

Она молчала, помертвев. Он хищно усмехнулся:

– Боишься?

– Что ты от меня… ждешь?

– Угадай.

– Вижу по тебе.

– Не угадала. – Он налил неспешно вина в кубок,медленно выпил, цедя сквозь зубы, как конь, что пьет из болота. – Не нужнаты мне вовсе.

– Тогда зачем?

– Еще не сообразила?

Гридень по его знаку выскользнул за дверь. Другой тут жеснова закрыл на засов, подпер спиной. Его маленькие глазки следили за каждымдвижением Ольхи.

– А кто тебе нужен? – спросила Ольха помертвевшимигубами.

– Кровавый пес, – бросил Студен люто, – кто жеще! Он примчится сюда, едва услышит, куда ты поехала.

Она все еще не понимала:

– Зачем тебе Ингвар? Почему ты его так не любишь?

– Не люблю? Это единственный человек, которогоненавижу. Ухитрялся срывать мои задумки уже трижды! И всякий раз, даже непонимая, что рвет мои сети. Но на этот раз… на этот раз боги послали мне тебя.Ингвар придет! Примчится сломя голову. Примчится без охраны. Он – герой! Агерой должон быть горяч и необуздан.

В дверь негромко постучали. Ольха встрепенулась, сердцезастучало чаще. Гридень прислушался, снял засов. Ввалился второй, на щеке былакровавая полоса. Он часто дышал, глаза вылезали из орбит. Наконец прохрипел:

– Ну и здоров был, бугай! Троих наших положил!

Студен напрягся:

– И что же? Где он?

– На конюшне. Связали и в ясли сунули. Если бы ненакинули сеть, то отмахался бы, проклятущий!

Студен перевел дух, но все еще хмурился:

– Чертовы русы… Дерутся как звери. А этот самомуИнгвару под стать.

Ольха спросила упавшим голосом:

– Кто?

Гридень фыркнул, а Студен бросил насмешливо:

– Твой провожатый, кто ж еще? Сейчас с каленым железомвыспросят обо всем. А потом с камнем за пазухой – в озеро. Рыбам тоже надочем-то питаться. Да и ракам. Правда, можем не успеть дотащить даже до озера.

Что-то в его голосе заставило ее спросить:

– Почему?

– Дальше пойдет быстрее. Ингвар прискачет за тобой, атут ждут не дождутся! Есть такие, у кого с ним старые счеты, есть!.. Многимперешел дорогу, многих обидел, унизил, оскорбил. Думаешь, в корчме гуляки?Ха-ха! Такой отборной дружины нет даже у Олега. Здесь сорок богатырей, и водиночку никто не уступит кровавому псу… А без меча Ингвара, его злости великийкнязь слаб как младенец. Приходи и бери голыми руками. Вокруг него, князяОлега, уже все готово. Ха-ха!.. И змея, и конский череп. Ждут только моегознака.

Он с грохотом отодвинул лавку, поднялся во весь рост.Рыгнул, обдав ее запахом каши с луком и крепкой браги. Лицо его раскраснелось,в глазах появилось знакомое Ольхе выражение. Она невольно отодвинулась,ударилась спиной в массивное тело стража, неподвижного и твердого, как дерево.

Студен расстегнул пояс. Ольха попыталась отступить в сторону,рука стража метнулась к ее локтю, сжала. Улыбка на губах Студена стала шире.Ольха опустила голову, давая им привыкнуть к ее покорности, рука незаметноскользнула к поясу.

Студен подошел вплотную, грубо схватил за грудь, сдавил,глядя в глаза. Ольха охнула, изогнулась от боли, что позволило выдернутькинжал. Студен все еще сжимал ей грудь, в глазах была свирепая радость.Неподвижный страж продолжал держать за локоть правой руки. Ольха охнула, а еелевая с силой метнулась вверх.