Ловец снов - Стивен Кинг

Джоунси тоже опускается на колени, и теперь все троеокружают Бива: Генри и Пит с боков, Джоунси спереди. На подбородке Джоунсиследы рвоты. Он пытается вытереть их, но Бив перехватывает его руку. Мальчикистоят на коленях под кленом, внезапно став единым целым. Оно совсем короткое,это ощущение единения, но столь же яркое и живое, как их сны. В сущности, это иесть сон, но сейчас они бодрствуют, все мысли рациональны, и окружающий мирвполне реален.

Теперь испуганные глаза Бива устремлены уже на Джоунси. Иэто руку Джоунси он сжимает.

— Она лежала в канаве, и глаза были забиты грязью.

— Да, — произносит Джоунси дрожащим голосом. — О Господи,так оно и было.

— Сказал, что мы еще встретимся, помните? — спрашивает Пит.— Что он еще встретит нас. По одному или всех вместе. Он так сказал.

Генри слышит все это, как сквозь толстый слой ваты, потомучто вернулся в сон. На место происшествия. Под захламленной насыпью, унебольшого вонючего болотца, образованного стоками из забитой дренажной трубы.Он знает это место, на шоссе № 7, старой дороге Дерри — Ньюпорт. В затянутойряской воде валяется горящая машина. Ветер разносит вонь бензина и тлеющих шин.Даддитс плачет. Даддитс сидит на замусоренном склоне, прижимая к себе желтуюкоробку со Скуби Ду, и рыдает так, что сердце разрывается.

Из окна перевернутого автомобиля свисает рука — тонкая,маленькая, с ярко-красными ногтями. Еще двоих выкинуло наружу, одного отбросилопочти на тридцать футов. Он лежит лицом вниз, но Генри узнает его по гривемокрых от крови светлых волос.

Это Дункан, тот самый, который сказал, что мы никому ничегоне расскажем, потому что мертвые молчат. Только умереть пришлось самомуДункану.

Что-то проплывает мимо, слегка задев ногу Генри.

— Не поднимай! — резко кричит Пит, но Генри его не слушает.

Он подносит к глазам коричневый замшевый мокасин и едвауспевает осознать, что это, как Бивер и Джоунси визжат в ужасающей ребяческойгармонии страха. Они стоят по щиколотку в вонючей грязи, оба в охотничьейодежде: Джоунси в новой пронзительно-оранжевой куртке с капюшоном, специальнокупленной на этот случай у «Сирса» (и миссис Джоунс по-прежнему истерическирыдает, в непоколебимой уверенности, что сына непременно убьют случайнымвыстрелом, сразят во цвете лет), Бивер в порядком измочаленной мотоциклетной«косухе» («Ах сколько молний», — восхитилась мама Дадди, завоевав тем самымвечные любовь и обожание Бивера), рукава которой перехвачены оранжевымикосынками. Они не смотрят на третье тело, лежащее прямо у дверцы, со стороныводителя, только Генри (все еще держащий мокасин, это крошечное полузатонувшееканоэ) успевает бросить в ту сторону быстрый взгляд. Остальные старательноотводят глаза, потому что с третьим что-то неладно, непоправимо, трагическинеладно, настолько, что в первое мгновение Генри не сознает, что именно. Потомпонимает, что над высоким воротником школьной куртки ничего нет. Бивер иДжоунси кричат, поскольку первыми успели заметить то, что должно было тамнаходиться. Они увидели голову Ричи Гренадо, лежащую лицом вверх. Открытыеглаза невидяще смотрят в небо. Вокруг покачиваются залитые кровью метелкирогоза. Генри мгновенно узнает Ричи, хотя переносицу уже не украшает полоскапластыря. Но разве можно забыть малого, который пытался накормить Даддитсадерьмом, в тот день, на задах заброшенного здания?

А Дадс продолжает заливаться слезами, и жалобные звукипроникают в голову гриппозной тяжестью, сверлят виски и сводят Генри с ума. Онбросает мокасин и, шлепая по воде, идет туда, где стоят, цепляясь друг задруга, Бивер и Джоунси.

— Бивер! Бив! — орет Генри, но пока не подходит ближе и невстряхивает Бива, тот, как в трансе, продолжает пялиться на оторванную голову.

Наконец он зябко ежится.

— У него нет головы, — сообщает он, словно это и без того неочевидно. — Генри, у него нет…

— Плюнь ты на его голову, позаботься о Даддитсе! Заставь егопрекратить этот чертов вой!

— Да, — кивает Пит и, бросив последний взгляд на голову, напоследний смертный оскал, отворачивается. Губы его нервно вздрагивают. — Ясейчас на стенку полезу!

— И я за тобой, — говорит Джоунси. На пламенеющем оранжевомфоне его кожа отливает нездоровой желтизной прогорклого сыра. — Пусть онзамолчит, Бив.

— К-к-к…

— Не будь остолопом, спой ему гребаную песню! — вопит Генри,ощущая, как болотная грязь продавливается сквозь пальцы. — Колыбельную, чертовуколыбельную!

Бивер непонимающе таращится на них. Постепенно его глазанемного проясняются. Сообразив, в чем дело, он кивает и бредет к насыпи, гдесидит Даддитс, прижимающий к груди желтую коробку и надрывно рыдающий, совсемкак в тот день, когда они его встретили. Теперь Генри видит то, что сначалаускользнуло от его внимания: кровь, запекшуюся под носом Даддитса, повязку налевом плече, из которой торчит что-то, похожее на кусок белого пластика.

— Даддитс, — шепчет Бив, подходя ближе. — Дадди, милый, неплачь. Не плачь и не смотри на это, такое не для тебя, ты и без того…

Сначала Даддитс, не слушая, продолжает голосить.

Доревелся до того, что носом кровь пошла, уж это точно, ночто это за белая штука у него на плече? — думает Генри.

Джоунси прижал ладони к ушам. Пит держится за макушку,словно боясь, что ветер унесет и его голову. Но тут Бивер обнимает Даддитса,совсем как несколько недель назад, и начинает петь высоким чистым голосом,который так странно слышать от огольца вроде Бива.

— Спи, дитя, Господь с тобой, ночь несет тебе покой…

И, о чудо из благословеннейших чудес: Даддитс начинаетуспокаиваться.

— Где мы, Генри? — произносит Пит, не шевеля губами. — Гдемы, на фиг?

— Во сне, — говорит Генри, и сразу все четверо оказываютсяна коленях под кленом рядом с «Дырой в стене», дрожащие от холода и в одномнижнем белье.

— Что? — Джоунси, вырвав руку, вытирает рот. Ощущениеединства прервано, и реальность вторгается в оцепенение. — Что ты сказал,Генри?

Генри чувствует, как уходят, отдаляются их мысли, какотстраняются они друг от друга, и думает:

Зря все это. Нельзя нам сейчас быть вместе. Иногда лучшеостаться одному. Без свидетелей.

Да, одному. Наедине со своими мыслями.

— Я видел дурной сон, — говорит Бивер, словно пытаетсяобъяснить что-то себе, а не друзьям. Медленно, как под гипнозом, он отстегиваеткарман куртки, вытаскивает леденец на палочке и, не разворачивая, сует в ротпалочку и принимается грызть. — Приснилось…