Ловец снов - Стивен Кинг

— Генри… тебя так зовут… верно? Генри?.. Генри, какоеотношение это имеет к нашей нынешней…

— Самое прямое. И если не хочешь нести большую частьответственности за гибель жизни на космическом корабле Земля, если, разумеется,не считать жизнью кучи межзвездных кудзу, советую заткнуться и слушать.

Пауза. А потом:

— Слушаю.

— Сапрофиты — доброкачественные бактерии-паразиты. Они живутв наших внутренностях, и мы каждый день глотаем их с молочными продуктами. Сосладким ацидофильным молоком, например, и с йогуртом. Мы даем им средуобитания, и они дают нам кое-что взамен. Лактобактерии, например, улучшаютпищеварение. Хорьки — в обстоятельствах, обычных для каких-то иных миров, ссовершенно иной, чем у нас, экологией — вырастают дюйма на два, не больше.Думаю, что, оказавшись в женском организме, они могут как-то влиять навоспроизведение, но не убивают. Никого. Просто живут в кишечнике. Мы даем импищу, они пробуждают в нас телепатические способности. Честный обмен. Толькоони также превращают нас в телеканалы. Мы — ТВ серых человечков.

— И ты знаешь все это, потому что в тебе живет такая же тварь?— В голосе Андерхилла не было отвращения, но Генри ясно ощутил его в мозгусобеседника: жгучее, пульсирующее, как щупальца осьминога. — Один из такназываемых нормальных хорьков?

— Нет. Пока нет. Кажется.

— В таком случае, откуда ты взял все это? Или простосочиняешь? Разыгравшееся воображение? Пытаешься выписать себе пропуск на волю?

— По-моему, совершенно не важно, откуда мне все этоизвестно, Оуэн, но ты понимаешь, что я не лгу. Ты же читаешь мои мысли.

— Да, ты думаешь, что говоришь правду. Больше я ничего незнаю. Или воображаешь, что я херов ясновидящий? Всю жизнь читал ваши сраныемысли? Как глубоко я, по-твоему, могу проникнуть?

— Не знаю. Должно быть, немного глубже, если байрумраспространится, но до меня тебе далеко.

— Потому что ты другой. — Скептицизм, не только в голосе, нои в мыслях Андерхилла.

— Приятель, до сегодняшнего дня я и понятия не имел,насколько другой. Но не обращай внимания. Я хочу, чтобы ты понял главное: серыеопарафинились по самое некуда. Наверное, впервые в истории они вступили внастоящую битву за власть, прежде всего потому, что хорьки, попадая в человека,превращаются из сапрофитов в злокачественных паразитов. Не перестают есть и неперестают расти. Это рак, Андерхилл, особая форма рака. Во-вторых, байрум. Покачто он в отличие от иных планет с трудом выживает в нашем мире. Ученые иэксперты, которые правят этим родео, думают, что холод замедляет его развитие,но я так не считаю, вернее, считаю, что причина не только в этом. Не могусказать с уверенностью, потому что они тоже ничего не понимают, но…

— Стоп, стоп… — В темноте мелькнула короткая вспышка: этоАндерхилл зажег еще одну сигарету, которую тоже съест ветер. — Ты сейчас имел ввиду не медиков, верно?

— Нет.

— Воображаешь, будто общаешься с серыми человечками.Телепатически.

— По-моему… с одним из них. Можно сказать, между наминалажена бесперебойная связь.

— С тем Джоунси, о котором ты говорил?

— Оуэн, я не уверен. Не до конца. Но главное, онипроигрывают. Я, ты, люди, которые были с тобой у корабля, все мы, возможно, невстретим нынешнее Рождество. Не стану врать. Мы получили высокиеконцентрированные дозы. Но…

— Я-то уж точно, — перебил Оуэн. — И Эдвардс тоже,проявилось мгновенно, как на полароиде.

— Но даже если байрум в самом деле скрутит тебя, не думаю,что ты можешь разнести его так уж широко. Не настолько он опасен. В амбаре естьнемало людей, которые так его и не подхватят, сколько бы зараженных там ниоказалось, а если и подхватят, то свалятся с байрумом вторичным, или Рипли, кактебе угодно.

— Лучше байрум.

— О'кей. Они смогут, в свою очередь, передать его кое-кому,но в очень слабой форме, которую можно назвать байрум-три. Вполне вероятно, чтои этим дело не закончится, но уж для того, чтобы разглядеть байрум-четыре,понадобится микроскоп или анализ крови. Потом он исчезнет.

— Не забывай о мгновенном воспроизведении.

— Первое: серые — возможно, не что иное, как системыдоставки байрума — уже уничтожены. Те, кого не убила среда, как микробы в концеконцов прикончили марсиан в «Войне миров», расстреляны из пулеметов. Все, кромеодного… возможно, того, от которого я получаю информацию. Но в физическомсмысле его тоже не существует. Второе: хорьки не сработали. Как любой рак, онив конце концов пожирают сами себя. Те же, которые прогрызают себе дорогу ивыходят наружу из прямой кишки, быстро погибают в неблагоприятной для нихвнешней среде. Третье: байрум тоже не так действенен, но если ему дать времявырасти и найти места обитания, он может мутировать. Научитсяприспосабливаться. Может быть, править.

— Мы собираемся стереть это место с лица земли, — сказалАндерхилл. — Превратить весь Джефферсон-тракт в выжженную зону.

Генри едва не завопил от бессильной злости, и, вероятно,что-то выплеснулось наружу. Послышался глухой стук. Андерхилла отшвырнуло кстене, ударило спиной о потемневшие доски.

— То, что вы здесь творите, не имеет смысла, — процедилГенри сквозь зубы. — Люди, которых вы заперли, не могут распространить грибок,хорьки не могут распространить грибок, и байрум тоже не может распространятьсясамостоятельно. Если ваши парни свернут палатки и просто уберутся отсюда,природа позаботится о себе и сотрет всю эту бессмыслицу как ошибочноеуравнение. Думаю, серым пришлось показаться вам на глаза, потому что они нахрен не верят тому, что происходит. Похоже, это был просто акт самоубийства,вдохновляемый некоей серой версией мистера Курца. Они никак не могут осмыслитьсобственное поражение. Их девиз: «Мы всегда выигрываем». Или «побеждаем».

— Откуда ты…

— Но тут в последнюю минуту, Андерхилл, может, и в последнююсекунду, один из них нашел человека, поразительно отличающегося от остальных.Такого, с которым способны войти в контакт не только серые, но хорьки и дажебайрум. Он ваша «Тифозная Мэри». И уже выбрался из секретной зоны, сводя все,что вы здесь сделали, к нулю.

— Гэри Джоунс.

— Совершенно верно.

— Что делает его не таким, как все?

Как ни больно было Генри касаться этой темы, все жеприходилось кое-что открыть Андерхиллу.

— Он, я и еще двое друзей, теперь погибших, когда-то зналичеловека, который был абсолютно другим. Другим в корне. Настоящий телепат, безвсякого байрума. Он каким-то образом повлиял на нас. Повстречай мы его, когдастали старше, вряд ли такое было бы возможно, но в том возрасте мы былиособенно… уязвимы, так сказать, к тому, что он нам дал. Потом, годы спустя,кое-что случилось с Джоунси, правда, не имеющее отношения к этомунеобыкновенному мальчику.