Ловец снов - Стивен Кинг

Андерхилл продолжал идти по своей стороне изгороди (котораятоже была стороной мертвецов, неужели Андерхилл не знал?), низко наклонивголову, сохраняя прежнюю вежливую ухмылочку. И самое ужасное, что Андерхиллхотел остановиться. Беда в том, что Генри до сих пор не дал ему повода этосделать.

— Курц безумец, — сказал Генри. Он по-прежнему не отставал,хотя уже начинал задыхаться. Измученные ноги молили о пощаде. — Но хитер, каклис.

Андерхилл вышагивал, как автомат: голова опущена, идиотскаямаска улыбки на месте. Мало того, он прибавил скорости. Того и гляди, Генрипридется бежать, чтобы поспеть за ним. Если он еще в состоянии бежать.

— Вы поставите нас под пулеметы, — говорил, задыхаясь,Генри. — Тела сбросят в амбар, польют бензином, возможно, из колонки старикаГосслина, зачем тратить государственные запасы… и потом… пуф!.. все уйдем сдымом, две сотни… четыре сотни… и запах… как от адского барбекю.

Улыбка Андерхилла растаяла, и он помчался вперед. Генриневедомо откуда обрел способность семенить. Жадно втягивая воздух, онпрокладывал путь сквозь доходившие до колен сугробы. Ветер полосовал егоисхлестанное лицо. Как кинжалом.

— Но, Оуэн… это ведь вы, правда?.. Оуэн… помните старуюпесенку: «У кошек много блошек, а у блошек больших — много блошек-крошек. И всегрызут друг друга»… и так далее, и тому подобное, до бесконечности… так это онас и о вас, потому что у Курца есть свой подручный… по-моему, Джонсон, верно?

Андерхилл уколол его взглядом, но не сбавил шага. Но Генриупрямо тащился следом, хотя чувствовал, что больше не выдержит. В боку кололо.Он был залит потом и изнывал от жары.

— Это… должны были поручить вам… вторая часть зачистки…«Империэл Вэлли»… кодовое название… что-то значит для вас?

Судя по всему, ничего не значит. Курц, должно быть, несказал Андерхиллу об операции, цель которой — уничтожить почти всю Блю-группу.Оуэн понятия не имел об «Империэл Вэлли», и теперь к колотью в боку прибавиласьстальная полоса вокруг груди, сжимавшаяся все сильнее.

— Остановитесь… Иисусе… Андерхилл… не могли бы вы…

Но Андерхилл, казалось, не слушал его. Андерхилл хотелсохранить последние иллюзии, и его нельзя было за это судить.

— Джонсон… еще несколько человек… по крайней мере однаженщина… и вы могли быть тоже, если бы не сплоховали… переступили черту… это онтак думает… и не в первый раз переступили… в каком-то месте… вроде Босса Новы…

Еще один пронизывающий взгляд. Прогресс? Возможно.

— В конце… думаю, даже Джонсона прикончат… останется в живыхтолько Курц… остальные… ничего, кроме груды пепла и костей… ваша гребанаятелепатия… не подсказала вам… Правда… милый салонный трюк… чтение мыслей… дажене… почесались… Проворонили…

Бок прострелило болью до самой подмышки. Земля ушла из-подног, и Генри, взмахнув руками, ничком повалился в снег. Легкие разрывало отнедостатка воздуха. Он жадно вдохнул, набрав в рот пригоршню ледяной пудры.

Отплевываясь и мотая головой, Генри встал на колени, как развовремя, чтобы увидеть, как спина Андерхилла исчезает за клубящейся белойстеной. Не зная, что еще сказать, но понимая, что это последний шанс, Генризавопил:

— Вы пытались помочиться на зубную щетку мистера Рейплоу, акогда так и не смогли, разбили блюдо! Разбили их блюдо и смылись! Совсем каксейчас, трус стебаный! Удираете? Ну и катитесь…

Спина, уже едва видная за клубящейся белой стеной, замерла.Оуэн Андерхилл остановился.

4

Мгновение-другое он так и стоял спиной к Генри, который,задыхаясь, упал на колени в снег. По красному лицу текли струи талой воды.Какой-то частью сознания он отметил, что царапина, в которой рос байрум, началачесаться.

Наконец Андерхилл повернулся и пошел назад.

— Откуда вы знаете о Рейплоу? Телепатия слабеет. Проникнутьтак далеко вы не могли.

— Я знаю многое, — сказал Генри, поднимаясь, но тут жесхватился за грудь в очередном приступе кашля. — Потому что во мне многоезаложено. Я другой. Я и мои друзья, мы другие. Нас было четверо. Двое мертвы. Яздесь. Четвертый… Мистер Андерхилл, четвертый — ваша проблема. Не я, не люди,которых вы содержите в коровнике, не ваша Блю-группа, не подручный Курца, не«Империэл Вэлли». Только он.

Генри боролся с собой, не желая произносить имя. Джоунси,самый близкий ему из всех. Бивер и Пит были чудесными парнями, но только сДжоунси они мыслили одними и теми же категориями. В одном направлении. Только сним он мог беседовать без слов. Только Джоунси был способен видеть линию иодновременно уноситься мечтами за любые границы и пределы. Но Джоунси большенет, так ведь? Генри был в этом твердо уверен. В тот момент, когдакрасно-черное облако промчалось мимо, он еще существовал, вернее, не он, акрохотная его частица, но сейчас старый друг уже съеден заживо. Пусть сердцеего бьется, а глаза видят, но истинный Джоунси так же мертв, как Пит и Бив.

— Ваша проблема — Джоунси. Гэри Джоунс из Бруклина, штатМассачусетс.

— Не только моя, но и Курца. — Андерхилл говорил слишкомтихо, чтобы его можно было расслышать сквозь вой ветра, но Генри все равноуслышал… услышал мозгом. Головой.

Андерхилл огляделся. Генри последовал его примеру и увиделлюдей, бегущих по тропе между трейлерами и прицепами, довольно далеко отизгороди. Однако весь участок вокруг магазина и коровника был беспощадноосвещен, и даже сквозь ветер доносились рев моторов, заикающийся гулгенераторов и крики солдат. Кто-то отдавал приказы через мегафон. Общий эффектбыл жутковато-ирреальным, словно они оба были захвачены штормом в обиталищепризраков. Бегущие люди в самом деле походили на привидения, исчезающие один задругим в колеблющихся простынях снега.

— Здесь нельзя говорить, — бросил Андерхилл. — Слушайте меняи не заставляйте повторять ни единого слова, дружище.

И в голове Генри, где от обилия информации и обрывков чужихсуждений все смешалось, как разобранный паззл, откуда-то возникла мысль ОуэнаАндерхилла, ясная и четкая: «Дружище». Его слово. Поверить невозможно, что яупотребил его слово!

— Слушаю, — кивнул Генри.

5

Сарай был на противоположной от коровника стороне участка, ихотя за дверями было так же светло, как и везде в этом адском концлагере,внутри стоял полумрак и сладко пахло сеном. И чем-то еще, чуть более резким.

На другом конце, прислонясь спинами к стене, сидели четверомужчин и женщина, все в оранжевых охотничьих жилетах, передавая друг другукосячок. В сарае было всего два окна: одно — выходившее на загон, другое — наизгородь и лес. Стекло, заплывшее грязью, немного смягчало режущий глаза свет.Лица обреченных казались серыми. Уже мертвыми.