Степные кочевники, покорившие мир. Под властью Аттилы, Чингисхана, Тамерлана - Рене Груссе

и греков, армян, несториан и яковитов, не различая их по церквям. Людовик IX принял это «посольство» во время своего пребывания на Кипре, во второй половине декабря 1248 г. Хотя подлинность посольства ставится под сомнение, видимо, Элжигидай, как полагает Пеллио, действительно намеревался в 1248 г. напасть на Багдадский халифат, что успешно осуществит только десять лет спустя Хулагу, и для исполнения своего плана он собирался вступить в союз с крестоносцами Людовика Святого, который готовился к атаке на арабский мир в Египте. В январе 1249 г., два «монгола» – христианина, простившись с Людовиком Святым, покинули кипрскую Никосию в сопровождении трех доминиканцев: Андре из Лонжюмо, его брата Гийома и Жана из Каркассона. Андре и его спутники, добравшиеся, очевидно, в апреле – мае 1249 г. до лагеря Элжигидая, были направлены им к монгольскому двору, точнее, к регентше Огул-Каймиш, в родовое владение Угэдэидов на Эмеле и Кобаке, в Тарбагатае. К Людовику Святому они вернулись не ранее апреля 1251 г.

Элжигидай, будучи доверенным лицом великого хана Гуюка, после избрания великим ханом Менгу был включен в общий проскрипционный список приверженцев Угэдэйской ветви[205]. Между серединой октября 1251 г. и серединой февраля 1252 г. Менгу приказал арестовать его и казнить. Байджу остался единственным представителем военной власти в пограничном районе и сохранял свой пост до прибытия в 1255 г. Хулагу.

Байджу играл определяющую роль в делах Грузии и Малой Азии. После смерти грузинской царицы Русудан, раздраженный упорным сопротивлением этой правительницы, до конца отказывавшейся отправиться ехать к монголам, он предложил отдать корону Грузии племяннику покойной, Давиду Лаше, более гибкому, чем она. Но хан Кипчака Бату взял под покровительство сына Русудан, Давида Нарина. Оба претендента отправились в Монголию защищать свои права перед великим ханом Гуюком (1246). Мы видели, как тот произвел раздел, отдав Картли Лаше, а Имеретию – Нарину.

Аналогичный арбитраж имел место и в малоазийском сельджукском султанате. В 1246 г. великий хан Гуюк отдал трон юному принцу Кылыч-Арслану IV, прибывшему в Монголию просить об этом, а его старшего брата Кей-Кавуса II, царствовавшего до того момента, сместил. Одновременно Гуюк установил размер ежегодной дани Сельджукидов: 1 200 000 иперпиров[206], 500 штук шелковой или золототканой материи, 500 лошадей, 500 верблюдов, 5000 голов мелкого скота и, кроме того, подарки, вдвое превышавшие сумму дани. В 1254 г. великий хан Менгу решил, что Кей-Кавус будет царствовать на западе, а Кылыч-Арслан на востоке от Кызыл-Ирмака; однако между братьями началась война, Кей-Кавус одержал победу и заточил младшего в тюрьму. В 1256 г. Байджу, недовольный задержкой с уплатой дани, напал на Кей-Кавуса и разгромил при Аксарае, после чего султан бежал в греческую Никейскую империю, а монголы поставили вместо него Кылыч-Арслана. Но Кей-Кавус вскоре вернулся и заставил брата разделить султанат на основе арбитража Менгу.

В целом монгольский сюзеренитет над приграничными областями оставался непостоянным и бессистемным, с внезапными проявлениями жестокости, сменявшимися периодами затишья. Чормаган, затем Байджу, жестко давая почувствовать вассальным государствам свою силу, были вынуждены постоянно оглядываться на каракорумский двор, удаленность которого замедляла принятие решений на месяцы, и куда вассальные правители вынуждены были отправляться как послы, чтобы отстаивать свои интересы, находясь в прямой зависимости от семейных переворотов в доме Чингизидов.

Монгольское правление в Персии до прибытия Хулагу: Кергюз и Аргун-Ага

Тем временем в Хорасане и Персидском Ираке появился зародыш системы гражданского управления. В 1231 г. монгольский военачальник Чинтимур погасил последние очаги сопротивления хорезмийцев в Хорасане, пока на северо-западе Чормаган добивал Джелал ад-Дина. В 1233 г. великий хан Угэдэй назначил Чинтимура губернатором Хорасана и Мазендерана. Правда, в тот период вся его деятельность сводилась к выколачиванию налогов; собранные деньги, делившиеся между великим ханом и представителями остальных трех чингизидских улусов, вырывались у несчастных местных жителей с тем большей жестокостью, что массовые бойни и разрушения предшествовавших лет полностью разрушили хозяйство. Однако даже такой губернатор, как Чинтимур, начал использовать образованных персов; сахиб-диваном, то есть главой финансового ведомства, у него был отец историка Джувейни[207].

Преемником Чинтимура, умершего в 1235 г., был, после некоторой паузы, назначен уйгур Кергюз, который, несмотря на свое христианское имя (Георгий), был буддистом (1235–1242). Уроженец окрестностей Бешбалыка (Гучэна), он славился среди уйгуров ученостью, в этом качестве был еще при жизни Чингисхана отличен принцем Джучи и получил от Завоевателя назначение учить уйгурскому письму юных отпрысков его дома. Благодаря протекции «канцлера» – несторианина Чингая, Угэдэй поручил ему провести перепись населения и повысить собираемость налогов в Хорасане. Каждый нойон, каждый командир вел себя как полный хозяин в округе, которым управлял, и употреблял на собственные нужды большую часть собираемых налогов. Кергюз положил конец этой практике и заставил вернуть награбленное. Он защищал жизнь и имущество персов от тирании монгольских командиров, которые больше не могли рубить головы по своей прихоти. Несмотря на то что сам Кергюз был буддистом, он покровительствовал мусульманам и, в конце концов, сам принял ислам. Поселившись в Тусе, который он восстановил, этот умный, проворный и энергичный уйгур сумел установить к пользе как иранского населения, так и монгольской казны регулярный режим сбора податей и, если так можно выразиться, гражданскую администрацию. Великий хан Угэдэй, во многом под его влиянием, повелел в 1236 г. восстановить Хорасан. Начал заново заселяться Герат. Но после смерти Угэдэя монгольские командиры, которым он не позволял грабить, вызвали его на суд регентши Туракины, а потом выдали Кара-Хулагу, внуку Чагатая, которого он оскорбил и который приказал его убить.

Туракина назначила губернатором Хорасана и Персидского Ирака ойрата Аргун-Агу, тоже выбранного за знание уйгурского письма и служившего в этом качестве в канцелярии Угэдэя[208]. За время своего губернаторства (1243–1255) Аргун-Ага, как и Кергюз, пытался защитить иранское население от злоупотреблений налогового ведомства и вымогательств монгольских командиров. К удовлетворению великого хана Гуюка, он ликвидировал ассигнаты, освобождения от повинностей и жалованные грамоты, которые младшие Чингизиды бездумно раздавали в стране и благодаря которым они лично располагали доходами, превосходящими доходы монгольской казны. Не менее надежную поддержку он нашел у великого хана Менгу, ко двору которого прибыл в 1251 г. По его просьбе Менгу, устранив в Персии беспорядочное взимание податей, распространил на эту страну систему, уже внедренную в Трансоксиане Махмудом и Масудом Ялавачами, то есть обложение, пропорциональное возможностям налогоплательщиков, собранные средства должны были идти на содержание армии и имперской почтовой службы. Аргун-Ага вскоре после этого умер в окрестностях Туса в 1278 г., а его сын, знаменитый эмир Навруз, некоторое время был вице-королем Хорасана.

С другой стороны, в 1251 г. великий хан Менгу назначил управлять провинцией Герат, возрождавшейся в то время