Горькая полынь моей памяти - Наталия Романова

   Не может быть! Просто не может! На Кариму по слабо освещённой части пляжа шёл Равиль. Белая, широкая рубашка с этническим рисунком по горловине и планке, непривычно расстёгнута. Загорелая кожа отливает бронзой под светлым одеянием. Босые ноги в свободных брюках, отдалённо напоминающих национальные шаровары.

  За спиной Равиля яркой вспышкой засветился парус – кипенный, высокий, он парил над тёмной гладью моря, напоминая мираж или спецэффект в голливудском фильме.

  – Прошу, – Равиль учтиво поклонился, подмигнув оцепеневшей Кариме, указывая на яхту.

  – Это твоя… лодка?

  – Арендовал на сутки, – с улыбкой ответил, игнорируя всплески воды и приоткрытый в удивлении рот молодой жены.

  На борту их приветствовал капитан, насколько поняла Карима, и несколько членов экипажа. По бортам расставлены светильники, похожие на фонари, а стол между белых диванов сиял сервировкой и источал ароматы еды. Стало понятно – сладостей, какими бы божественными они ни были, мало. Карима была голодна.

  Равиль кормил её, подкладывая самые вкусные кусочки, угощая порой с рук, а иногда прося угоститься самому. Прикосновения горячих губ к пальцам, лёгкие поглаживания ладоней, нечаянные переплетения пальцев, прохлада и запах моря, помноженный на ароматические свечи, еле ощутимый запах мужского парфюма и музыка, словно витающая над парой.

  Первые минуты Карима жутко нервничала, а потом отпустила нервозность и стыд. Были только она, он и их первая брачная ночь, наполненная волшебством ожидания и чувственным предвкушением.

  Всё, что позволил себе Равиль вне каюты с большой кроватью по центру – это поцелуй тыльной стороны руки и запястья. Казалось, сердце выскочит от нетерпения, когда дверь за ними захлопнулась, и он склонился над вставшей на носочки Каримой – без каблуков разница в росте была существенная.

  Поцелуи из нежных, поглаживающих, моментально превращались в обжигающие огненные вихри. Карима не видела стен, лишь оттенки бежевого и покачивающееся пространство над собой, когда Равиль её уложил, скользя руками под подолом платья, путая руки в шифоне и слоях шёлка.

  Звук расстёгивающейся сбоку молнии опалил пониманием, что сейчас произойдёт. Карима поспешила выпростаться из прозрачных рукавов и лифа платья, посекундно осыпая лицо и шею мужа поцелуями. Платье отправилось на край кровати, к снятой мужским жестом, через голову, рубашкой.

  Она стеснялась дёрнуть за пуговицу на брюках, зато с готовностью приподнялась, позволяя ловким пальцам расстегнуть крючок бюстгальтера, выгибаясь навстречу губам и рукам, оглаживающим и ласкающим. Спускающимся ниже по телу, до края полупрозрачного белья, подцепив по бокам тонкие тесёмки, потянув их вниз, вдоль гладких ног.

  Со стыдом Карима справилась быстро, победили любопытство и уверенность в Равиле. Он её мужчина, ей не стоит стесняться, опасаться, чувствовать неловкость. Иррациональный страх боли прошёл быстро, погряз под волной поцелуев и ощущения обнажённого мужского тела на своём. Кожа к коже, без миллиметра воздуха между. Без единого сомнения, с чувством абсолютной, безусловной правильности происходящего.

  Карима затряслась, как лист на ветру, ближе к самому таинству, тому самому, сакральному первому проникновению. Слишком горячей показалась ей плоть, упирающаяся в нежную кожу бедра с внутренней стороны, слишком… большой.

  – Ну что ты, что, маленькая? – уговаривал Равиль, терпеливо давая привыкнуть к себе. — Не пугайся. – Она испугалась.

  Всё равно испугалась того самого, первого толчка. Зажмурилась, вцепилась в плечи Равиля, ожидая лавину боли, но почувствовала лишь небольшую ломоту и непривычную тяжесть.

  – Потерпи, – услышала она, вглядываясь в лицо мужа. Капелька пота застыла на лбу и шее, до неё Карима дотянулась, слизнула, оставляя поцелуй, вызывая протяжный стон и аккуратное, бережное движение бёдер.

  Писк недовольства, а потом и робкие стоны удовольствия поглотил поцелуй, совсем другой, отчаянно мужской, алчущий, острый. Карима обняла за шею Равиля, выдохнула и расслабилась окончательно, позволяя себе почувствовать все оттенки первой брачной ночи, отдаваясь умелым движениям мужа и собственному восторгу от происходящего.

  Позже встречали рассвет, сидя на палубе. Карима куталась в плед и объятия Равиля, накинувшего рубашку, игнорируя пуговицы. Первый рассвет их новой, счастливой семейной жизни.

  Проснулась девушка от яркого луча солнца, бившего из иллюминатора по лицу и по постели внутри каюты, и настойчивых ласк мужа. Улыбнулась, замерла, впитывая совсем другие ощущения. Правильности, своевременности происходящего. А потом и удивления от бесстыдных действий Равиля… впрочем, ведь он её муж, её мужчина. Он имеет полное право на её тело. А она – на его, вот только наберётся опыта…

  Вдруг опалило понимание, что будет, если она забеременеет в медовый месяц. Карима хотела детей, мечтала о них, всю жизнь знала, что у неё будет семья: муж и не меньше троих детей. Но сейчас, вкусив плотского удовольствия, стало жалко его лишаться.

  – Разве ты не хочешь детей? – мягко улыбнулся Равиль, смотря в глаза Кариме.

  – Хочу, – честно сказала она. – Но…

  – Всё будет хорошо, верь мне, – будто понял её сомнения и развеял одним предложением тучки над головой жены.

  Карима верила.

  Верила все годы совместной жизни. Верила, когда накатила небывалая паника при первой беременности – подростковые страхи, связанные с рождением и смертью Тима, выпорхнули наружу, зацвели колючим чертополохом, заставляя зубы стучать от паники, а руки бесконечно убираться, натирать и отмывать только-только построенный дом, борясь с видимой только ей пылью после ремонта.

  Верила, когда Равиль спокойно сказал, что будет присутствовать при родах первенца. Первым взял его на руки и переложил на грудь Кариме. Точно так же было со вторым их сыном. Верила всегда, во всём, в самой крошечной мелочи и огромной, неразрешимой проблеме.

  Верила… Ведь Равиль – её мужчина!

  Теперь, спустя несколько лет, Карима Юнусова сидела в тишине семейной спальни и перебирала момент за моментом, задавая себе один и тот же вопрос: как она могла поверить?

  И хотела лишь одного: собственной смерти. И только сопение двух маленьких носиков не давало ей провалиться в пучину такого отчаяния, откуда уже не будет обратного хода.

Равиль

  Первым делом, открыв глаза, Равиль посмотрел на телефон. Всё та же гнетущая тишина. Хорошо, что он точно знал: Карима с детьми благополучно добралась домой. Родители встретили дочь, бабушки и дедушки с обеих сторон несказанно рады внукам. Там, в тишине родного дома, рядом с мамой, всегда бывшей близкой Кариме, она придёт в себя. Даст себе отсрочку, остановит крутящийся часовой механизм взведённой бомбы. Он надеялся на это.

  – Я уезжаю, – прошептала Карима бледными губами, косясь на Элю. На невесть откуда появившуюся, безумную, ненормальную девчонку Дамира и их дочь…