Научная дипломатия. Историческая наука в моей жизни - Александр Оганович Чубарьян

Вы знаете, что в США есть коллекция картин Гитлера, и даже была идея сделать выставку. Но делать этого не стали. Во-первых, прошла слишком маленькая исторически-временная дистанция. Живы люди, которые участвовали в войне. Во-вторых, есть такие преступления, которые невозможно ничем оправдать. Думаю, такие вещи (выставки, размещение фото) вредят политической консолидации общества и могут быть аргументом для тех, кто хочет реанимировать нацистскую идеологию. К этому нужно относиться крайне осторожно и ответственно.

– Но ведь и Ленин – личность неоднозначная.

– Ленин, с моей точки зрения, представитель крайнего экстремистского крыла социал-демократии. Он был довольно противоречивым и одержимым человеком. С ним были связаны и репрессии, и террор, и преследование церкви. Он заложил фундамент тоталитарного государства с однопартийной системой, с крайне централизованной экономикой. Сегодня видно, насколько это негативно сказалось на развитии нашей страны. Но с другой стороны… сейчас мы готовим книгу «Левая альтернатива ХХ столетия». О коммунизме, социал-демократии – то есть берем весь левый спектр, который сегодня очень популярен, в том числе и в ряде стран Латинской Америки. И в этом смысле Ленин был представителем этой тенденции. Он все-таки не сам по себе вывел людей и захватил власть. Это было отражением тенденций в мировом развитии. Поэтому, думаю, что надо давать ему спокойную оценку, без излишних эмоций.

– Снос памятников Ленину в Украине – это те самые излишние эмоции?

– Да, я считаю, что памятники сносить нельзя, пусть стоят. Если это только не памятник какому-нибудь бандиту. Ну, стоят памятники Робеспьеру и Марату, которые залили кровью страну во время Французской революции. И никому не приходит в голову их сносить.

– Время от времени всплывают разговоры о том, чтобы вернуть памятник Дзержинскому на Лубянке. Как вы к этому относитесь?

– Думаю, это вызовет в обществе еще больший раскол. Дзержинский – фигура, связанная с политическими процессами, которые вызывают в обществе совершенно явное отторжение. Поэтому я как-то говорил, что история может иметь две функции, и что она может содействовать сплочению нации, а может – расколу. Вот надо, чтобы она была консолидирующим фактором. Показать объективно все, как есть. Но чтобы она не создавала обстановку гражданского противостояния. Эта идея и лежит в основе концепции единого учебника истории.

– Распад Советского Союза – это трагедия или тоже некая историческая справедливость?

– С моей точки зрения, крушение большой страны – это, конечно, трагедия. С другой стороны, нам надо отойти от примитивного объяснения, что страна распалась только из-за действий конкретных личностей. Надо видеть и объективные факторы. В основе распада СССР лежит серьезный просчет прежде всего в национальной политике. Просто так все республики не решили бы получить суверенитет. Сегодня это особенно важная тема в свете украинских событий. Есть серьезное противоречие между правом нации на самоопределение и территориальной целостностью, которое встало в полный рост сразу после Первой мировой войны и революции 1917 года. Эта сфера, где нужно быть очень деликатным и учитывать взаимодействие всех факторов.

– Некоторые западные историки сегодня принижают роль советского народа в победе над фашисткой Германией. Как быть с этим?

– К сожалению, оценка минувшей войны вписалась в логику противостояния, в острые политические дискуссии, навеянные событиями и сегодняшнего дня. Принижение роли нашей страны в победе с точки зрения исторической правды – это бессмысленная вещь, противоречащая фактам. Сегодня ссылаются на высказывания на этот счет Рузвельта и Черчилля, но дело не только в их высказываниях, а в объективных факторах. Советский Союз освобождал Восточную Европу от фашизма – это общепризнанный факт. Ялтинские соглашения, заложившие послевоенную систему, это не изобретение только Советского Союза. Их подписывали и Англия, и США. Среди аргументов в принижении роли нашей страны часто фигурирует то, что в ряде стран Восточной Европы были установлены тоталитарные или авторитарные режимы. Но ведь это другая история, связанная с иным историческим периодом, которая не может, по моему мнению, заслонить тот факт, что страны Восточной, Юго-Восточной и части Центральной Европы были освобождены от нацизма армией Советского Союза. В ближайшие дни, например, в Норвегии будет довольно широко отмечаться освобождение советскими воинами севера Норвегии от фашизма.

– На обывательском уровне бытует мнение, что России не очень-то везло с правителями, особенно в советский период.

– Ну, как было, так было. Если брать ХХ век, то у других стран тоже были свои проблемы. Германия имела Гитлера, который «перекрывает» все, что у них было хорошего в ХХ веке. В памяти остается, к сожалению, часто не самое лучшее, а самое худшее из истории. А что Мао Цзэдун в Китае – это кумир и бог? Теперь ему дают разную оценку. Это судьба всякой исторической личности. Шарль де Голль во Франции одно время тоже был кумиром. А сегодня к нему разное отношение, так же, кстати, как и к Черчиллю в Англии. Поэтому я бы отнесся к этому не как к фактору нашей ущербности. Надо более объективно подходить к оценке и роли личности в истории.

Только правду! Историк не должен кривить душой

28.11.2014, «Поиск», Юрий Дризе

«История Советского Союза в современном научном дискурсе» – такова тема ежегодного круглого стола, организованного Институтом всеобщей истории (ИВИ) РАН при поддержке Межгосударственного фонда гуманитарного сотрудничества государств-участников СНГ. В Москву приехали руководители институтов истории стран СНГ из Средней Азии, Армении, Азербайджана, Молдавии, Белоруссии, а также Грузии, Украины, Литвы и Эстонии. Прежде чем перейти к обсуждению научных проблем участники встречи договорились провести в Минске очередную летнюю школу молодых историков. На этот раз она будет посвящена 70-летию победы в Отечественной войне. А 28 апреля в Москве пройдет крупная международная конференция, приуроченная к этой знаменательной дате. Открывая заседание круглого стола, директор ИВИ РАН академик Александр Чубарьян призвал коллег оказать помощь школьным учителям истории. Они составили более 30 «трудных» вопросов, требующих особого подхода в объяснении их учащимся. Как, скажем, освещать события Октябрьской революции и перипетии становления советского строя до 1953 года и позднее? Как рассказывать о формировании многонационального российского государства? Но и для историков, заметил академик, эти проблемы не легче – их и нужно обсуждать.

– Опираться мы будем на научную концепцию, – заявил Александр Оганович, – которая станет основой новых учебников истории. К 1 марта эта работа должна быть закончена и после экспертизы рекомендована школе. По примеру оценки Великой французской революции нашу революцию мы рассматриваем не как одно событие, а как цепь нескольких – с февраля 1917 года до окончания Гражданской войны в 1922 году. Не все специалисты согласны с таким подходом – ведь мы объединили «плохую» Февральскую революцию с «хорошей» Октябрьской. Рассматривая