Обратный отсчет: Равнина - Токацин

руки и зайти в цех, но спохватился, тронул пластину под мышкой, недовольно сощурился и остался на месте.

— Ага, посмотри, — снова заговорил Вепуат. — Красивый цвет. Я тебе оставил немного светлого — так, показать. Гедимин говорит — похоже на ЭМИ… на лучи Пламени. Забавно, да?

— Священный асаан под священными лучами, — отозвался Кут’тайри; в этот раз он говорил чуть громче, но Гедимин не услышал усмешки. — Вот он и носит их отметину.

— А как тебе само волокно? — спросил Вепуат. — Показать бы его руке Шакхи, да порталы закрыты…

— Пусть скажет Хеттийиррн, — отозвался жрец. — Он ведь заменил огонь Хьеррека сияющим взором Ку-унну. Он, жрец Пламени, знает, что делает. Вот он отметил асаан своим священным знаком.

Гедимин угрюмо сощурился. «Когда меня поддевают сарматы, я это хоть чую. А вот он сейчас что несёт? Про свои традиции? Или просто издевается, а нам не понять?»

…Снег всё падал на холм — и вдоль защитного поля вырос тридцатисантиметровый «бортик». На «востоке» встал световой гейзер, и кристаллы, реющие в воздухе, зажглись многоцветным огнём — Гедимин даже засмотрелся, остановившись у барака. Вепуат проследил за его взглядом и еле слышно хмыкнул.

— Должна вроде получаться радуга. А не выходит… Пойдёшь смотреть на руку Магнарда?

Гедимин мотнул головой.

— Отрастёт — посмотрю.

Вепуат ухмыльнулся.

— Ничего там страшного. Хороший такой зачаток. Растёт по миллиметру в час.

Из барака донёсся стон, переходящий в сердитое шипение. Вепуат, охнув, ускорил шаг. Гедимин быстро отвернулся. Магнарду он не завидовал. «Одно хорошо — не останется без руки. Тут бы её ему никто не пересадил… М-да. Пересаживать не умеют, так научились отращивать. Может, такой симбионт и на Земле не помешал бы…»

Дозиметр мигнул. Стрелка-указатель развернулась налево и чуть вниз — точно к зданию столярной мастерской, закрытому краем обрыва. Гедимин взглянул на изгибы кривой интенсивности и едва заметно ухмыльнулся.

— Вепуат! Если что — там Хассек прибыл, — громко сказал он, заглядывая в барак. Внутри радостно хмыкнули.

— Так и знал, что снег ему не помешает!

…Они уже подходили к ангару, когда дозиметр мигнул ещё раз. Внутри радостно заверещали. Когда в двери протиснулся Вепуат, верещание стало ещё громче.

Бронн по имени Уттунри выбрался из кокона, свернул его и уселся сверху, как на подушке. Он был ещё бледен, но губы уже не чернели, и глаза почти не слезились. Он развернулся к Вепуату, хотел что-то проверещать, но пискнул и закашлялся. Ему протянули чашку с отваром курруи.

— Хассинельг был тут? — деловито спросил сармат. Вокруг заверещали.

— Страж Хассек принесёт кровяной камень из Алвена! — разобрал Гедимин ответ какого-то Бронна. Вепуат хмыкнул.

— Так-то лучше. Уттунри! Ты как? Сможешь вернуться в Алвен? Никто там тебя не скормит падальщикам?

Уттунри сердито пискнул.

— Страж расскажет всем волю Пламени, — он поддел когтем рубаху на груди, и Гедимин изумлённо мигнул, увидев нарисованный на коже символ радиационной опасности. Зелёной краски не нашлось, и его чертили красным — кажется, порошком волосяника.

Дозиметр мигнул. На пол мастерской шагнул, держа двумя руками посох, Хассинельг. За палку — так же двумя руками — цеплялся Бронн в четвероухой шапке, почти круглый от надетых на него накидок. Аборигены, увидев его, заверещали и отступили к стенам. Уттунри приложил обе руки ко лбу и наклонил голову — жест получился очень почтительный.

Бронн, небрежно тронув свой лоб, склонился над раненым и коснулся его запястья.

— Уттунри, от которого отступился сам Ук-Хеммайн, — пропищал он. — Посмотри на меня! Так, я вижу, что твои глаза чисты. Теперь подыши мне в нос…

«Медосмотр,» — подумал Гедимин, глядя, как Бронн-«медик» обнюхивает рот раненого и заставляет его облизывать какие-то семена. «Вполне разумно. Главное, чтобы по итогам его не…»

— У вас вышло! — выдохнул ему в наушник Хассинельг. Глаза стража горели зелёным огнём, хвост раскачивался, часто щёлкая клешнёй.

— Вышло! Вот шуму-то было! — он восторженно ухмыльнулся и стукнул себя кулаком в грудь. — А вы оба там были? Ну, у ворот? Всё там видели?

— Да что там разглядишь, — Вепуат смущённо сощурился. — Темень. Значит, у вас уже заметили?

— Ха-арх! Такое попробуй не заметить, — Хассинельг ухмыльнулся во всю пасть. — Я даже видел Теккех. Издалека, близко не пустили. Стражам там не рады…

Он покосился на край меховой накидки. Её ворс потемнел и скукожился, как от сильного жара.

— Ядро Сатурна! — Вепуат покачал головой. — Ты всё-таки осторожнее. Они ведь не знают, что ты нам друг. А у нас не так много друзей, чтобы ими разбрасываться.

— Да какой из меня друг… — пробормотал страж, разглядывая наконечник светящегося посоха.

Писк в тесном кольце аборигенов, обступивших медика и раненого, стал громче.

— Пусть ему дадут воды и горшок, — скомандовал чужак, привязывая к запястью Уттунри что-то, обмотанное верёвочками. Гедимин увидел знакомое красноватое свечение из-под ремешков и довольно ухмыльнулся. Бронн, дотянувшись свободной рукой до большой чашки, жадно отхлебнул — и закашлялся, сплёвывая тёмную жидкость. Вепуат вскинулся было, но глянул на сканер и облегчённо вздохнул.

— Ну да, лишнее лучше вывести… Хассек! А у тебя не было проблем — из-за нас и всего такого?

Страж махнул хвостом.

— Да ерунда. Сказали, конечно, что я знаюсь с кем попа… Бездна! — он сильно смутился. — Дим-мин, я это не в обиду…

Гедимин хмыкнул.

— Если мы — «кто попало», так стройте сами свою…

— Heta! — Вепуат крепко сжал его плечо. — Не пыли раньше времени. Это кто сказал? Руниен?

Страж уставился в пол.

— Да они… многие, — нехотя ответил он. — Ну, как всегда. Тогда, после… ну, всего этого… много было шуму. Про нергонских пособников… да, такое вот. Кайшу им сказала — ну и что, что перекос стихий? После