Обратный отсчет: Равнина - Токацин

приподнятый щиток — «люк» прямо в «кабину», где до сих пор висел обрывок троса. Обломок влетел в проём, ударился о внутреннюю «переборку», «трилобит» захлопнул «люки» и замер. Вепуат отодвинулся, глянул на сигма-сканер и довольно ухмыльнулся.

— Камень внутри. Контакт с телом есть — если живой, сработает. Жаль, что один и полудохлый…

Гедимин пожал плечами. От вида пятнадцатиметрового «трилобита» его брала оторопь. «А дохнуть оно, похоже, не собирается,» — думал сармат. «Ожоги заживут. Если с кровяным камнем отрастают руки, то и плавники вырастут. А потом…»

— Может, его наружу? — вслух подумал сармат. — Так ему проще будет улететь.

Вепуат вскинул на него растерянный взгляд.

— А? Зачем «улететь»? Полезный же зверь. У нас ведь нет авиации…

— Пятнадцать метров, — вполголоса напомнил Гедимин. — И это не глайдер. У него свой мозг. Если что — не сожрёт, так раздавит.

— Сааг-туул не сожрал, — отозвался Вепуат. — Не пыли раньше времени. Кьюссы с ними справляются. И мы справимся.

— Такого зверька на руку не посадишь, — пробормотал Гедимин, глядя на плотно сомкнутые пластины. «Повреждены жабры и плавники. А так-то он целый. Хоть и горел в плазменном шаре…»

— Построю ему причал, — сказал Вепуат. — Слышишь? Успокоился. Снова качает воду.

Из-за душевой доносились плеск и шипение.

…На окраине что-то завывало — то громче, то тише. Звук шёл с «запада». Гедимин, прислушавшись, опознал ритуальные вопли Джагулов. Он поморщился, взглянул на чертёж — и, беззвучно помянув спаривание «макак», скомкал его и сунул в топку. Намеченный ткацкий станок незаметно превратился в наспинную кабину для туун-шу. Она крепилась к спаянным щиткам, не мешая подъёму «закрылков».

К вою прибавился протяжный скрип — и тут же забулькала «гражданская сирена». «Юг,» — определил Гедимин, уже выбираясь из ангара. «Что там опять⁈»

…Из разломов, дёргаясь и припадая на разные лапы, выползали сааг-туулы. Фонари лагеря осветили почерневшие панцири, светлые пятна из-под отвалившихся чешуй и почти стёршиеся племенные метки. Погонщики не показывались — в «люки» над плечами зверей высовывались только шесты с погремушками. Джагулы из племени Хеллуг пристально следили за ними, держа оружие наготове. Сааг-туул протяжно скрипел и дёргал хвостом. Раненые подходили к холму молча, втянув глаза под панцирь; каждый шаг давался им с трудом. Ещё десяток метров — и оба зверя рухнули, разметав гравий. Воины Хеллуг взвыли.

— Мы, Джелег, пришли, — донеслось из-под обугленного панциря.

— Улгех пришли, — второй голос был еле слышен. Айзек ударил в ладоши. Он стоял у обрыва, освещённый фонарями с двух сторон, — массивный чёрный силуэт на перекрестье лучей.

— Мы видим. Говорить будем завтра. Надеюсь, ночью будет спокойно!

— Пришли, — пробормотал Гедимин, недоверчиво хмыкнув. — А могли бы отползти в другую сторону. Оружие и новое можно сделать. Хеллуг вот сделали…

Вепуат покачал головой.

— Они боятся. И своих — больше, чем нас. Айзек! Завтра надо бы дать им воды. Для раненых зверей.

Айзек оглянулся на него. Гедимин не видел, какого цвета его глаза.

— Как договоримся.

…Два живых холма лежали под обрывом тихо. Третий, ненадолго примолкнув, снова завыл и загудел. Вепуат посмотрел на сигма-сканер и еле слышно хмыкнул.

— Ритуал? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. — Опять кого-то грызут?

— Да нет, всё мирно, — ответил Вепуат. — Только трогают и мажут краской. Фиолетовой. Так, сорок семь, сорок восемь… Ох! Нет, ну это так, вполсилы… О чём они говорят? Ага, он унялся. Не, это самка… так понимаю, почти уже зрелая. Ага, её тоже намазали… и там ещё шестеро. Мн-да. Я бы, наверное, таким спокойным не был. Если родство для них важно, то их родители… ну, в лучшем случае — вон там валяются связанными. Хотя… я ведь не Джагул.

Гедимин взглянул на экран и поморщился — на глаза попалась как раз камера пленников. В этой поместились десятеро. Их, связанных по рукам и ногам, положили без одежды на голый пол. В проёме, ведущем в коридор, маячил вооружённый охранник. Кости с отростками, перекинутые через проём, изображали решётку; сбить её можно было бы одним сильным тычком.

— Всё! — Вепуат облегчённо вздохнул. — Вот им дали еды. А это… это взрослая самка. И какие-то долгие ритуалы. Не связана… Хм, любопытно. Надеюсь, её не собираются… Не, всё тихо. Ага, отвели в отсек… спецотсек, но там удобно. И тоже принесли еду. Урджен даёт какие-то цацки…

— Он хоть морду вымыл? — Гедимин поморщился.

— Полсотни новых Джагулов… — Вепуат, похоже, его не слышал. — Детёныши, подростки, беременная самка… Этих, по крайней мере, не мучали.

— Они там живы? — Гедимин вспомнил бормотание про еду и отсеки и не стал давать волю воображению.

— Их, похоже, приняли в племя. Пометили фиолетовым пигментом, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Может, и остальных не будут резать. Хотя — всё равно не по себе. Традиции, чтоб их…

Гедимин мрачно кивнул.

25 день Лучей, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Айзек с утра не пришёл. Утренняя смена спустилась в бункер, и Гедимин, уступив ей место и пожав руку Ансуру, выбрался на поверхность. Первым, что он услышал, было протяжное шипение — будто воздух стравливали из большого резервуара через множество мелких отверстий. Он обернулся — и услышал треск смыкающихся щитков: гигантский «трилобит» туун-шу, повисший над полупустым бассейном, захлопнул дыхальца и снова притворился дохлым. С его брюшного панциря капало. Вода в ёмкости потемнела от смытой гари и отслоившихся чешуек панциря.

Через несколько секунд щитки на дальнем боку зверя осторожно приподнялись. Потом открылись дыхальца рядом с Гедимином. Шипение стало громче. Сармат неосторожно шевельнулся — пластины с треском сомкнулись. Он, еле слышно хмыкнув, покосился на тросы и удерживающие их анкера. За ночь их не расшатало — видимо, туун-шу улететь не пытался.

У обрыва горели фонари. Пара тусклых огней зажглась и внизу, там, где лежали раненые сааг-туулы. Кочевники, подвесив светящиеся пузыри на их броню,