Филантропы в рваных штанах - Роберт Трессел

необходимые продукты и товары производит Труд. Люди, которые нуждаются в этих продуктах и товарах, просят, чтобы им разрешили работать и создавать то, в чем они нуждаются. Но Система им этого не позволяет.

Если бы кто-нибудь спросил Систему, почему она не позволяет людям производить все то, в чем они нуждаются, Система бы ответила:

«Потому что они и так уже произвели слишком много. Рынок и так уж завален товарами. Склады переполнены, и этим людям больше нечего делать».

Накоплены огромные запасы всего необходимого. Массы людей, чьим трудом создано это изобилие товаров, живут в нужде, но Система заявляет, что им нельзя позволить воспользоваться тем, что они создали. Когда же эти люди, доведенные до последней степени нищеты, вопят, что они и их дети умирают от голода, Система нехотя отворяет двери гигантских складов, достает ничтожную частицу того, что хранится там, распределяет ее среди голодающих рабочих, не забывая, однако, им напомнить, что это благотворительность, ибо все, что находится на складах, хотя и создано рабочими, ныне является собственностью людей, которые ничего не производят.

И тогда эти голодающие, разутые, оборванные, глупые бедняки падают ниц, и превозносят Систему, и предлагают ей в жертву своих детей, говоря:

«Это прекрасная, замечательная Система, единственно возможная, она лучшее из того, что создала человеческая мудрость. Да здравствует Система! Пусть она живет вечно! Да сгинут те, кто хочет разрушить ее!»

Когда Оуэну представлялась вся нелепость этого устройства, он, невзирая на грусть, которую испытывал при виде окружающих его бедствий, громко смеялся и говорил себе, что, если он в своем уме, значит, весь мир сошел с ума.

Перед лицом такой чудовищной глупости нелепо было надеяться на то, что положение улучшится быстро. То немногое, чего удалось достигнуть, было делом рук маленькой кучки самоотверженных энтузиастов, сражавшихся против тех, ради кого они боролись, и результаты их трудов большей частью напоминали бисер, который мечут перед свиньями, свиньи же тем временем стоят и ждут, как бы им напасть на своих благодетелей и растерзать их.

Лишь одна надежда оставалась. Можно было допустить, что монополисты, поощряемые невероятной тупостью и апатией народа, будут все больше угнетать его, пока в конце концов не доведут до бешенства и измученные страданиями бедняки поднимутся против своих угнетателей и утопят их и всю Систему в море крови.

К концу марта, помимо работ в «Освежающих напитках», дела постепенно пошли на лад. Некоторые фирмы мало-помалу стали набирать рабочих. Пустовало несколько больших домов, их надо было отремонтировать, кроме того, появилась обычная для весны работа по внутреннему ремонту. Этих работ явно недоставало для того, чтобы обеспечить всех безработных, да и те, кто получил работу, как правило, были заняты только по нескольку часов в неделю, но все же это было лучше, чем полное бездействие, а кроме того, прошел слух о ряде больших работ, которые начнутся, как только установится погода.

Между прочим, дурная погода была в известном смысле спасением для апологетов Системы, которые изо всех сил старались найти основательные причины, объясняющие нищету. Одна из главных причин, конечно же, плохая погода, которая все тормозит. Нет ни малейшего сомнения, что, если бы позволила погода, у рабочих всегда было бы сколько угодно работы − и исчезла бы нищета.

Значительная часть новых заказов попала в руки фирмы Раштона. Красс, Сокинз, Слайм и Оуэн были заняты почти постоянно, хотя начинали они работать не раньше половины девятого, а кончали к четырем. В нескольких домах, расположенных в разных концах города, нужно было отчистить и заново побелить потолки, содрать со стен старые обои, перекрасить и вновь оклеить стены, иногда отремонтировать и заново покрасить жалюзи. Временами случалось, что на несколько дней нанимали дополнительных рабочих и тут же их увольняли, как только работа была закончена.

Защитники Системы, возможно, считают отличным стимулом развития промышленности убежденность рабочего в том, что его уволят немедленно после окончания работы, ведь рабочие действительно стараются закончить свою работу как можно быстрей. Впрочем, не следует забывать, что защитники Системы в большинстве своем устроены так, что готовы поверить во что угодно, кроме правды, при условии, что это в достаточной мере глупо.

И все-таки дело обстоит именно так. Рабочие стараются выполнить свое задание в самый короткий срок, хотя знают, что это противоречит их же собственным интересам. Но в то же время они знают, что затягивать работу еще хуже. Их единственный шанс получить работу в следующий раз − доказать, что они чего-то стоят. Вот почему большая часть работ делается наспех, на скорую руку, вдвое быстрее, чем следовало бы, если бы делать все добросовестно. Если заказчик оплачивает тройную окраску стен, стены покрывают одним, максимум двумя слоями. Если Скряга не придумает сам, как половчей схалтурить на работе, ему подскажут рабочие в надежде завоевать его расположение и получить какое-нибудь преимущество по сравнению с другими. Это вот и есть главная пружина нынешней Системы − стремление надуть, смошенничать. Рабочие обманывают заказчиков, обманывают себя и своих товарищей, крадут хлеб у собственных детей, и все это во имя благородной цели − увеличивать хозяйскую прибыль.

Однажды Харлоу и Слайм ремонтировали комнату, где фирма Раштона обязалась красить в три слоя. Само собой они, как всегда, ограничились двумя слоями и собрали свои кисти. На следующий день, когда Слайм пришел туда оклеивать комнату обоями, хозяйка дома заявила, что окраска не окончена − они обязаны покрыть стены еще одним слоем. Слайм заверял ее, что положены все три слоя, но, так как дама настаивала, он отправился в контору, чтобы разыскать там Скрягу. Харлоу не работал в тот день − для него не было дела, но, к счастью, они встретили его на улице, прихватили с собой, и все трое отправились к хозяйке, где принялись клясться, что краска положена в три слоя. Хозяйка уверяла, что это не так. Оказалось, что она следила за их работой. Кроме того, говорила она, как же они могли покрыть стены трижды, если работали всего три дня. В первый день они вообще не занимались покраской, ибо были заняты тем, что белили потолок и обдирали обои, покраску они начали только на второй день. Как же они успели положить три слоя краски? Скряга объяснил ей эту тайну − он заявил, что для самой первой покраски у них имеется специально быстро сохнущая краска − она высыхает так быстро, что можно покрывать стены вторым слоем в тот же день. Работают они при этом так: один красит окно, другой дверь, потом оба делают бордюр;