Филантропы в рваных штанах - Роберт Трессел

«Закрепляющая жидкость» послужила для рабочих источником множества невинных шуток. Они называли так чай, который иногда готовили в ведре, а также пиво, подававшееся в некоторых пивных по четыре пенса за кварту.

И уж совсем враждебно рабочие отнеслись к другому изобретению − белой эмалевой краске. Она им не понравилась по двум причинам − во-первых, потому что эта краска, как утверждал Филпот, сохнет так быстро, что нужно работать как молния: если уж начал красить дверь, то отойти от нее, пока не кончишь, невозможно.

А во-вторых, из-за того, что белая эмалевая краска сохла так быстро, что нужно было держать закрытыми окна и двери в комнате, где шла работа, и там царила такая вонь, что у рабочих начинались головокружения, а иногда и рвота. Само собой разумеется, то обстоятельство, что эта краска вынуждала рабочих поворачиваться побыстрее, делало ее особенно привлекательной для Скряги.

Что же касается вони, это его не волновало, ему ведь не приходилось нюхать ее.

* * *

Как раз в это время Красс после ряда консультаций с некоторыми другими рабочими, включая Филпота, Харлоу, Банди, Слайма, Истона и Забулдыги, решил созвать собрание рабочих, чтобы обсудить вопрос о традиционном обеде, который раз в году в конце лета хозяева устраивали для рабочих. Собраться решено было в плотницкой мастерской в шесть часов вечера, что давало возможность всем, окончившим работу, принять в этом участие.

Рабочие сидели на скамейках, на верстаках, некоторые расположились прямо на стружках. В центре мастерской на двух козлах стоял большой дубовый гроб, который Красс только что кончил полировать.

Когда все собрались, по предложению Красса, поддержанного Филпотом, председателем собрания был избран десятник плотников Пейн, тот самый, что делал гробы, после чего наступило длительное молчание. Наконец его нарушил председатель и произнес довольно длинную речь, объясняя цель собрания. Движимый, по-видимому, похвальным желанием высказаться так, чтобы не было никаких недомолвок, он взял на себя труд все объяснять по нескольку раз, возвращаясь вновь и вновь к одному и тому же, мямля одно и то же, а слушатели, сохраняя гробовое молчание, ждали, когда же он кончит. Однако он никак не собирался закругляться и, словно в трансе, снова повторял то, что сказал уже раньше, пребывая, вероятно, в убеждении, что должен разъяснить абсолютно все каждому присутствующему в отдельности. Наконец у слушателей лопнуло терпение, и они принялись кричать: «Внимание! Внимание!» − и стучать деревянными чурками и молотками по полу и по скамьям, и лишь тогда, еще раз повторив, что целью данного собрания является обсуждение целесообразности устройства загородного пикника, именуемого также традиционным обедом, председатель рухнул на верстак и утер пот со лба.

Затем Красс напомнил собранию, что прошлогодний обед имел невиданный успех и он, Красс, со своей стороны будет чрезвычайно огорчен, если в этом году они не сумеют устроить в точности такого же обеда. В прошлом году они взяли четыре фургона и выехали в деревушку Таббертон.

В Таббертоне этом, по правде говоря, смотреть не на что, но зато они там могут рассчитывать получить то, что неизвестно еще, найдут ли в другом месте за те же деньги или нет − хорошую еду. (Аплодисменты.) Чтобы покончить с этим делом, он предлагает поехать в Таббертон и назначить комитет, который договорится по поводу обеда с хозяином «Головы королевы Елизаветы».

Филпот поддержал это предложение, и Пейн уже собирался поставить его на голосование, но тут слово попросил Харлоу. Ему представляется, заявил он, что они слишком торопятся. Решать этот вопрос следует как положено − выяснить сначала настроение собрания, хотят ли они в принципе устраивать традиционный обед, и лишь потом, если собрание выскажется положительно, они могут решать, куда ехать и потратить ли на это целый день или полдня.

Забулдыга заявил, что ему абсолютно наплевать, куда они поедут, он готов присоединиться к мнению большинства. (Аплодисменты.) Ему также совершенно безразлично, возьмут ли они день, полдня или два дня; он на все согласен.

Истон выдвинул предложение взять места в салон − вагоне и поехать в музей восковых фигур мадам Тюссо. Он никогда там не был, но ему всегда хотелось посмотреть его. Однако Филпот возразил, что, если они туда поедут, мадам Тюссо может отказаться выпустить их.

Банди одобрил предложение Красса насчет Таббертона. Ему совершенно все равно, куда ехать, но нигде они не потратят деньги с такой пользой, как в прошлом году у «Королевы Елизаветы». (Возгласы одобрения.)

Председатель заявил, что он прекрасно помнит прошлогодний обед. Они взяли полдня − закончили работу в субботу не в час, а в двенадцать, и таким образом потеряли плату только за один час; отправились по домам, помылись и переоделись, и ровно к часу собрались в «Клубе крикетистов», где их ждали фургоны. За два часа они доехали до Таббертона, останавливаясь, чтобы выпить, по пути в «Синем льве», «Голове воина», «Птичке в руке», «Капле росы» и «Все вверх ногами». (Аплодисменты.) К «Королеве Елизавете» они добрались в половине четвертого, обед уже был готов, и это было самое прекрасное пиршество, какое он только видывал. (Возгласы: «Верно!») Им подали суп, овощи, ростбиф, жареную баранину, молодого барашка под мятным соусом, пудинг с изюмом, йоркширский пудинг и еще многое другое. У хозяина «Елизаветы» такое пиво, что лучше не бывает, а что касается трезвенников, они могли по выбору получить чай, кофе или имбирный напиток.

Едва заговорив, Пейн снова обнаружил, что ему трудно остановиться, и пустился подробно рассказывать о прошлогоднем пиршестве, пока не встал со своей кучи стружек Харлоу и не сказал, что у него есть желание призвать председателя к порядку. (Возгласы: «Верно! Верно!») На кой черт сдалась им вся эта дискуссия, пока они не решили до сих пор, хотят ли они вообще устраивать в этом году традиционный обед. Высказывается ли собрание за обед или против? Вот вопрос, который надо обсудить.

За сим последовало долгое и напряженное молчание. Все чувствовали себя ужасно неудобно и сидели, тупо уставившись в пол или глядя прямо перед собой.

В конце концов молчание нарушил Истон, заявивший, что было бы неплохо, если бы кто-то из присутствующих внес предложение устроить обед. Его выступление встретили всеобщим одобрительным рокотом, после чего последовала еще одна напряженная пауза, а затем председатель спросил Истона, не предложит ли он сам такую резолюцию. После некоторого колебания Истон согласился и формально внес резолюцию: «Собрание высказывается в пользу обеда».

Забулдыга заявил, что главное покончить с этим и он поддерживает резолюцию. Но тут возникли споры, где устраивать обед, и несколько