Гагаи том 1 - Александр Кузьмич Чепижный

тогда Громов увидел, что рассвело. Посмотрел на часы. Начинался рабочий день. Артем поднялся из-за стола, потянулся, несколько раз с силой развел руки в стороны, прошелся по кабинету.

Он решил посоветоваться с районным прокурором, позвонил ему, пригласил к себе.

Дверь приоткрыл Изот.

— Входи, входи! — крикнул Артем.

— Сейчас, — отозвался Изот, скрылся за дверью и вскоре возвратился с бумагами. — Тут я набросал проект решения по Крутоярскому кирпичному заводу, — сказал озабоченно. — Может быть, обсудим?

Артем взял у него бумаги, а ему подвинул папку прокуратуры. Изот раскрыл папку с несколько безразличным видом, так как у него были свои заботы, свои дела, не терпящие отлагательств. Он пробежал глазами первую страницу и сразу же подался вперед.

— Что, что?

— Читай, — сказал Артем.

Изот торопливо перелистал дело, задерживаясь то на одном, то на другом документе. Перечитал санкцию дорожного прокурора на арест Тимофея Пыжова, которой лишь не хватало визы секретаря райкома.

— Да что они, с ума посходили?! — в волнении заерзал на стуле Изот.

Вошел районный прокурор.

— Нужна твоя помощь, — пожимая его руку, заговорил Громов. — Познакомься с этим делом. Скажи свои соображения.

Прокурор протер очки, прочел:

— Пыжов Тимофей Авдеевич... — глянул на Громова: — то тот самый Пыжов? Когда-то мы его...

— Тот самый.

— Помнится, он у меня оставил хорошее впечатление. Ну-ка, посмотрим.

К прокурору подошел Изот, заглядывая через плечо, читал материалы следствия. А Громов знакомился с проектом, принесенным Изотом. Временами он отвлекался, бросая на них быстрые взгляды. Лицо прокурора оставалось непроницаемым. Поблескивала металлическая оправа очков, за стеклами жили строгие, внимательные глаза.

Прямой противоположностью ему был Изот. Сначала он сожалеюще качнул головой. Но по мере чтения все больше хмурился, сердито сопел. Наконец не выдержал:

— Это черт знает что!

Громову Изот нравился и как человек, и как работник. Будучи начальником политотдела МТС, Изот обогатил свой опыт партийного работника. Это помогло ему сразу же вжиться в свои новые обязанности, а их у второго секретаря райкома немало. Артем заметил, что Изот несколько увлекающийся по натуре человек. И он еще не умел владеть своими чувствами.

— Ай да Тимофей! — снова заговорил Изот. — Ну и режет! Ну и вправляет мозги!

— Пока ему вправляют.

Прокурор хранил молчание. Дело заинтересовало его, и он наметанным профессиональным взглядом изучал работу своих коллег из железнодорожной прокуратуры.

В кабинет вошел председатель райисполкома Одинцов.

— Я на минутку, — сказал, здороваясь. Склонился к Громову: — Еду в Югово. Загляну и к Заболотному. — Добавил тише: — Что-нибудь передать от тебя?

— Кстати явился, — будто не слыша вопроса, отозвался Артем. — Надо решить одно дело.

— Созываешь бюро?

— Думаю, справимся в рабочем порядке.

Одинцов ехал на инструктаж в облисполком. Но хотел использовать этот вызов и для того, чтобы завезти на квартиру Заболотному подарок — пуд меда. Не впервые «подбрасывает» продукты. Ему надо было спешить, и он нетерпеливо спросил:

— Что, важное?

— Важное. Судить или миловать человека.

— Тоже мне — вопрос. Будто без меня не разберетесь. К своему мнению добавишь мое.

— Значит, судить?

— Ну когда я тебе перечил? Судить так судить.

— Слушай, Фрол, — сдержанно заговорил Громов, — не нравится мне в тебе вот это безразличие. Ведь ты даже не спросил, о ком речь.

— Какая разница. Кто бы ни был, а если нарушил закон... Мы должны быть принципиальными.

— Иди, — махнул рукой Громов, словно хотел поскорее избавиться от собеседника. — Разберемся.

— Вот это по-деловому, — обрадовался Одинцов. — Так я помчался. А голосом моим можешь распорядиться по своему усмотрению. Я тебе доверяю.

Громов проводил его колючим взглядом.

— Доверяешь... А я тебе что-то не очень. — Увидел, что прокурор уставился в окно, поторопил его: — Ну, каково твое мнение?

— Какой-то парадокс, — в раздумье заговорил прокурор. — Юридически обвинение обосновано. И вместе с тем противоречит здравому смыслу, противоречит нашим целям и задачам.

— Чем оно обосновано? — вмешался Изот.

— Я, правда, недостаточно знаком с Уставом железных дорог и с приказами наркома, — продолжал прокурор. — Но поскольку они фигурируют в деле, поскольку на них опирается обвинение, значит, они регламентируют поведение железнодорожного персонала на службе. Пыжов преступил этот регламент, нарушил установленный порядок, и в результате его привлекают к ответственности. Но...

— Дутое это дело, — убежденно сказал Изот. — Из пальца высосанное.

Громов прервал его:

— Оставь. Послушаем сведущего человека.

— Есть несколько «но». Пыжов утверждает, что их поездка не может квалифицироваться как хулиганско-ухарская. Надо почитать этот приказ.

Громов согласно кивнул.

— Нельзя не не обратить внимания на некоторую заданность в ведении следствия, — развивал свою мысль прокурор. — В каждом деле есть смягчающие вину обстоятельства. Они существуют объективно. Но в материалах следствия не нашли своего отражения.

— А как тебе нравится, что объяснительные записки представлены уже после приказа Кончаловского? — поинтересовался Громов.

— Да, я заметил. И это показывает начальника депо не с лучшей стороны.

— Канцелярская душа, — горячился Изот. — Перестраховщик! Не выслушав людей, сразу под суд.

— Это больше относится к личным качествам Кончаловского как руководителя, — сказал прокурор. — Хотя тоже может быть использовано защитой.

«Толковый мужик», — подумал Громов, довольный тем, что догадался посоветоваться с ним.

— Наконец, в этом деле, — прокурор положил руку на папку, — есть очень слабое место. Причем по главному пункту обвинения.

— Интересно, — насторожился Громов.

— Пыжова обвиняют в превышении скорости, а прямых улик в деле нет. — Прокурор закурил, прищурился. — Насколько мне известно, на паровозах еще нет устройства, фиксирующего скорость движения. Никто не может установить, какая же скорость была на самом деле. В данном случае она представлена не фактически, а установлена аналитическим путем, то есть вследствие умозаключений.

— Но ведь Тимофей сознался, что превысил скорость, — напомнил Громов.

— Это еще ничего не значит, — пояснил прокурор. — В практике судопроизводства немало случаев, когда обвиняемые начисто отвергают все, сказанное ранее. Достаточно Пыжову указать, что его вынудили дать такие показания, как обвинение рушится. Тогда суд или сам берется устанавливать истину, или возвращает дело на доследование.

— Даже так, — задумчиво проговорил Громов.

— Тимофей не откажется от своих слов, — сказал Изот.

— Да, — согласился с ним прокурор.