Последний, кого ты любила - ЛДжей Эванс

ранчо в том состоянии, в котором оно тогда было. Но что хуже… Что страшнее… Я почти забила на всё и улетела с ним. И ради своей защиты сказала, чтобы он больше не приезжал. Я сказала, что мы не можем быть больше, чем друзья.

И тогда я правда верила в это. Когда сказала ему, что не хочу, чтобы он ждал меня одиннадцать лет, пока я стану врачом. Когда сказала, что никогда не вернусь в Уиллоу Крик. Когда сказала, что ему нужна другая — та, что полюбит его, его семью и этот город так же сильно, как он сам. Но это буду не я.

После той поездки всё между нами изменилось. Преграда. Он был ранен. А я отчаянно цеплялась за свою цель. Чтобы стать кем-то. Чего-то стоить в этом мире. После этого наши звонки и переписки стали натянутыми. Как будто впервые за всю жизнь мы не могли открыто говорить друг с другом. Но по крайней мере, они были. До тех пор, пока я не нанесла последний удар по нашей и без того измученной связи. Я разорвала любые контакты. Потому что Керри ревновал к дружбе с бывшим.

Можно ли простить того, кто ранил тебя столько раз?

Я не знала. Я, например, не могла простить маму.

— Эй? Ты где зависла? — голос Салли вернул меня в реальность, её палец легонько ткнул в моё плечо.

На экране телевизора уже давно шли титры, а я даже не заметила. Один её вопрос… А вызвал лавину всех решений, что я когда-либо принимала.

— Я думаю… — я глубоко вдохнула. — Я думаю, что вернусь в Теннесси.

Глаза Салли расширились.

— Ты серьёзно?

Я кивнула. Может, это был мой инстинкт бегства, наконец взявший верх. Но это отдалит меня от доктора Грегори. И убережёт Салли от возможной опасности. Может, это был шанс сделать то, к чему меня годами подталкивала терапевт. Она хотела, чтобы я встретилась со своим прошлым. А я предпочитала запирать своих монстров под кроватью. И забывать.

— Может, я смогу наконец похоронить кое-каких своих демонов, — тихо сказала я.

— А может, наконец найдёшь дорогу обратно к своему ангелу-хранителю.

Я фыркнула.

— Вряд ли.

Всё, на что я могла надеяться — это что Мэддокс позволит мне извиниться. Позволит мне эгоистично облегчить вину за то, что я отрезала от своей жизни не только его, но и всю семью Хатли. Я выжила только потому, что заставила себя забыть, что они вообще существовали. Я похоронила все воспоминания — и плохие, и хорошие.

Но одна только мысль о том, что я снова увижу Мэддокса…

Что снова увижу всех Хатли…

Отозвалась во мне чем-то, похожим на надежду. Надежду, которую я не могла себе позволить. Точно такую же, как когда-то, в детстве. Когда верила, что мама изменится. Что Трэп увидит правду. Что мы станем настоящей семьёй.

Но надежда всегда заканчивалась одним и тем же.

Она раскалывала меня надвое.

В тот момент, когда реальность её отнимала.

Глава 6

Меддокс

Мой желудок сжался, когда я шагал по коридору женской реабилитационной клиники в соседнем округе. Мне не хотелось здесь находиться, и уж тем более не хотелось говорить с Сибил, но рядом с ней я всегда чувствовал, будто у меня нож у горла. Разум твердил, что она никак не сможет отобрать Милу, но паника в груди заставляла меня реагировать на каждый её щелчок пальцами, лишь бы не раскачивать лодку. Так было проще.

Когда неделю назад диспетчер позвонил мне и сообщил, что её надо забрать, я нашёл её в наручниках на больничной койке, срывающуюся на истерику и поливающую матом всех вокруг. Этот звериный взгляд, искажённое злобой лицо, одурманенное наркотиками и алкоголем — всё было привычным. Что выбивалось из нормы, так это её чистое тело, дорогая стрижка и дизайнерская одежда. Вместо грязи и вони на ней красовались украшения, которых хватило бы на покупку машины, а от неё разило деньгами, которых у неё отродясь не было. Волосы на затылке у меня встали дыбом. На девяносто пять процентов я был уверен, что её внезапное богатство сулит большие проблемы.

В понедельник, когда она предстала перед судьёй за хулиганство в пьяном виде, тот дал ей возможность отделаться курсом принудительной реабилитации, хотя мог бы отправить её за решётку за нарушение условий последнего условного срока. С тех пор от неё не было ни слуху ни духу — до сегодняшнего дня. Даже если бы у меня было желание проигнорировать её звонок, внутреннее полицейское чутьё подсказывало, что мне стоит разобраться, откуда у неё этот внезапный приток денег.

Я постучал в дверь её комнаты и вошёл, когда она крикнула:

— Входи.

Она встретила меня пугающей невозмутимостью. С этим спокойным выражением лица она была до боли похожа на МакКенну. Если бы зажмуриться и стереть с её кожи следы времени, я увидел бы в ней МакКенну во всей её красе. Тот же тонкий нос с лёгким изломом на кончике, те же большие, золотисто-пшеничные глаза с зелёными вспышками, те же прямые чёрные брови, резко контрастирующие со светлыми волосами. Даже фигура такая же — худощавая, но с округлыми, женственными формами. Когда МакКенна была подростком, их часто принимали за сестёр, что неудивительно — Сибил родила её в пятнадцать.

Мила унаследовала их волосы, глаза и брови — и только. Всё остальное досталось ей от отца, которого так и не удалось установить. Отца, который, если вдруг объявится, сможет предъявить свои права на ребёнка, которых он неосознанно лишился. И вот это была настоящая угроза, висевшая надо мной, как петля на шее. Настоящая причина, по которой я здесь.

— Мэддокс Хатли, строгий и святой, как всегда, — протянула Сибил, поигрывая браслетом с приёмного отделения и нервно теребя шёлковую блузку, которую она никак не могла себе позволить.

Я уже знал этот взгляд — желание сбежать, сделать очередную затяжку, напиться.

Иногда, в самых тёмных закоулках души, я мечтал, чтобы она однажды просто отключилась и больше не проснулась. И ненавидел себя за это. Она делала меня хуже. Менее человечным. Менее достойным значка. Она пробуждала во мне чудовище, каким я всегда её считал.

— Чего тебе надо, Сибил? — спросил я, перекладывая ковбойскую шляпу из одной руки в другую.

— Кроме как выбраться из этой дыры? — Она рассмеялась, как будто сказала что-то уморительное, а когда я не поддержал её веселье, скривила губы. — Как там Мила?

— Тебе всё равно. Ты не за