Redrum 2017 - Евгений Олегович Шиков

— Ну, посмотрим. Давай яблоки рвать, что еще делать, — и они принялись набивать карманы маленькими неспелыми яблочками, шурша ветвями.

Минут через семь за теплицами раздался шорох. Ребята присели, напряженно вглядываясь в темноту.

— Э, пацаны, вы тут? — послышался хриплый шепот Тереха. — Идите сюда, на аллею выскочим.

Прошли через теплицы, миновали покосившийся домишко с единственным горящим окном.

— Тут берем, — Толян ткнул пальцем в дом. — Бабка лучший самогонище делает.

Со двора вышли на тенистую вишневую аллейку, прошли к видневшейся в темноте беседке. На скамьях сидела пятерка тереховских друзей, на столике покоилось ведро самогона, ужасавшее объемами таящегося в нем пойла. Во-ван выдал всем по пластиковому стаканчику.

— Яблок нарвали?

— Да, — содержимое карманов как раз уже выкладывалось на стол.

— Красавцы. Держите стаканы, черпайте прям так.

Запах самогона, кисловатый и пробивной, заставил Федьку поморщиться.

— Что ты там нюхаешь? Его пить надо, — ощерился Вован, пыхтя папиросой.

Федька, выдохнув, опрокинул в себя содержимое стаканчика. Самогон пролетел легко, лишь чуть-чуть обдав пищевод огоньком. Справа от него Леха закашлялся, выпучив глаза. Компания засмеялась.

— Ничего, сейчас привыкнешь, — подбодрил Терех Леху.

Ребятам уступили место на скамейке. Выпили еще, закусили, морщась от оскомины, кислыми яблоками. Завязалась незатейливая беседа, разбавляемая негромким дружным смехом.

Через полчаса, тарахтя мотором старого разбитого «Днепра», подкатили Куравины, злые и заряженные. Третий брат сидел с перебинтованной головой в люльке, хмуро зыркая по сторонам.

— Эти что тут делают? — мотнув головой в сторону Федьки и Лехи, спросил один из Куравиных.

— Да успокойся, это ж наши, накатят с нами, посидят. Без них не купили бы, — вступился Вован.

— Ладно, — сменил гнев на милость Куравин. — Скоро Ильшат подвалит со своими. Поедем петровских ловить. Мелких с собой не берите.

— Да не вопрос, нечего им там делать.

А потом коварный самогон затуманил подростковый разум, и Федька запоминал все смутно. Пойло наподдало ему по голове, и он, пьяно пошатываясь, встал и прислонился к столбу беседки, силясь прийти в себя. А через какое-то время действительно подъехал Ильшат с братьями, и их с Лехой отправили восвояси. Они поплелись обратно к ДК.

— Ну что, на дискач-то пойдем? — борясь с заплетающимся языком, спросил Федька у товарища.

Леха покосился на вход в ДК, откуда громыхала басами музыка, и скривился.

— Значит, не пойдем, — и они свернули к лавочке возле закрывшегося магазина.

Сидели, курили, глазели по сторонам, вдыхая ароматы субботней ночи. Мимо проходили целующиеся пары, веселые компании, грустные одиночки. Кто-то, уже изрядно навеселе, танцевал возле самого Дома культуры. Издалека раздался приближающийся рев мотоциклов, пролетели мимо улюлюкающие Куравины и вечно сосредоточенный Ильшат со своими угрюмыми горцами. Дискотека была в разгаре.

Гроза незаметно обошла Петровское стороной, и теперь вдалеке на западе то и дело появлялись росчерки молний. Над головами же небо было безоблачно-черным.

Докурили пачку на двоих. Леха заклевал носом, Федька начал жалеть, что скинул последние деньги на самогонку, уже успевшую выветриться из головы. Лениво огляделся, выискивая пытливо, у кого бы стрельнуть сигаретку, но кругом были местные, петровские, и он не стал рисковать. Надумал было пойти в ДК, как вдруг оттуда на широкое побеленное крыльцо вышла Наташка. Вслед за ней тремя тенями выплыли ее подруги, о которых говорил утром Леха. Наташка обвела глазами пятак, и взгляд ее каким-чудом выхватил устроившихся в тени ребят. Все четверо направились к ним. Федька пихнул товарища в бок, но тот среагировал лишь невнятной руганью.

— Да проснись ты, дебил, сестра твоя идет.

Леха резко встрепенулся, лупая по сторонам растерянными пьяными глазами. Завидев Наташку, он съежился, втянул голову в плечи.

Девушки подошли к ним. Наташка окинула ребят смешливым взором:

— Что, Федор, споил братца моего? Стыдно-стыдно.

Федька потупил взгляд, и Наташка рассмеялась, по-доброму, искренне и весело.

— Да ладно тебе, не бойся! И ты, Лешка не бойся. Не расскажу никому. Сама, что ли такой не была? — она снова засмеялась и потрепала вихрастую Федькину голову. От руки пахло сигаретами и вином. — Эх, был бы ты, Федор, постарше…

Федька, переборов смущение, поднял голову. Наташка стояла перед ним, глядя сверху вниз, и даже в темноте он видел изумрудную зелень ее глаз, белоснежная улыбка едва не слепила его, а вороные волосы были чернее смородинового неба. Федька набрался смелости и оглядел ее подруг. Все, как на подбор, темноволосы, высоки, ладны и одинаково красивы, а оттого невыносимо чужды такой глухомани. Подруги одарили вконец раскрасневшегося Федьку ласковыми улыбками, одна незаметно от других помахала ему рукой.

Леха сидел, набычившись, и не глядя на Наташку.

— Братик, — обратилась она к нему. — Мы с девочками пошли на озеро купаться. Было бы здорово, если бы ты оказался дома раньше меня. Не расстраивай сестру.

И она, подмигнув на прощанье Федьке, пошла по темной и притихшей улочке, а подружки двинулись вслед. Только сейчас Федька обратил, что все четверо были в одинаковых черных платьицах до колен.

— Леха, слышь, пойдем за ними?

Тот перевел на Федьку осоловелый взор:

— Куда?

— Они же на озеро купаться! Пойдем, поглядим!

— Да ну их к черту. И правда, пойду домой, башка раскалывается. И ты за ними не ходи, не на что там смотреть.

Леха с трудом поднялся и, не дожидаясь товарища, поплелся к выходу на проселок.

Федька с досадой сплюнул ему вслед. Взвился на ноги, будто и не пил, и трусцой отправился догонять девушек.

Если бы не различил их каким-то чудом во мраке впереди, точно бы налетел на бегу — Наташка с подругами шли молча, в абсолютной тишине. Не выпуская из поля зрения четыре темных фигурки, Федька покрался за ними, держась в тени высоких заборов, не сокращая дистанцию и стараясь как можно мягче ступать, чтобы не выдать себя предательским хрустом веток под ногами. Вышли на дорогу. Тут прятаться было уже негде, и Федька просто пошел следом за девушками, держась метрах в пятидесяти позади, чтобы не потерять их из виду. Благо, они так и шли, не оглядываясь. Командирские часы показывали час ночи. Домой он опоздал, хотя и не мог взять в толк, как так быстро пролетело время. Небо начало светлеть, из иссиня-черного становясь свинцово-серым. Федьку одолевало возбуждение в предвкушении грядущего зрелища. Накатившую возле ДК сонливость как рукой сняло. Ватные недавно ноги налились силой и пружинили при каждом шаге. Шли в тишине. Дорога пустовала. Лишь за спиной гудело пьяным граем Петровское, да ровно шелестели, перешептываясь, деревья у дороги.

Вопреки ожиданиям, девушки свернули не к озеру, направо через поля, а в тополиные посадки, налево. Полоса деревьев уходила