Redrum 2017 - Евгений Олегович Шиков

плоть подает! Черноротый бес образа кадит, кроет копотью свят без святости, гнидами ползет под порог люду, языцем прельстивым манит в трясины серные! Сгинь, сгинь, креста отрок! Сгинь во пламени! Сгинь в забытии! Забвень церквы в кострешах! Затми образы святы грехоми! Блуд цари за-под тем крестом! Блуд пред очи тлевши святых! Буде скопити все подчревия! Буде змий царити во кадилушах! — и зашлась в диком необузданном хохоте.

Приблизившись к Наталье, все трое, шумно дыша и вздрагивая, опустились на колени. Наталья спустила щенка, и к нему метнулись крючьями узловатые пальцы с черными когтями. Щенок завизжал в страхе и боли, в лицо Наталье брызнула кровь. Визг перешел в предсмертный вой и стих. Одна из тварей, воздела увившееся морщинами лицо к стальному небу, опустила в широко распахнутый рот с желтыми зубами бесформенный бурый кусок, сочащийся сукровицей и желчью, и проглотила, не жуя, мотнув по-птичьему головой, дрогнув набухшим зобом. К перемазанному багряным лицу прилип клок Булатовой шерсти. Под бледной кожей запульсировали, налились алым паутинки вен. Все трое склонились слепыми лицами к Натальиным коленям, и до Федьки донеслось жадное чавканье вперемешку с нечленораздельным хрипом. Жрали, запихивали мясо и потроха в пасти, проталкивали когтистыми крючьями пальцев, рыкали друг на друга, скалили клыки, жадно и завистливо визжали из-за упущенного куска. Та, что махала Федьке, воздела щенячье сердце, засмеялась, рассыпалась мелким бисером, откинулась назад, трясясь в экстазе. Двое других принялись быстрее поглощать забытое подругой жилистое мясо. Федька внезапно осознал, что обмочился, и уже довольно давно.

Пока трое в черных платьях жрали, нагая Наталья, вся в бурых потеках, сидела, не шевелясь. Взгляд ее был устремлен вперед и вверх, куда-то за макушки деревьев, где зачинался ранний хмурый рассвет.

Вдалеке проорал первый петух. Одна из черных клубящихся теней встрепенулась, вспучилась горбом, огляделась, рыкнула на других, и все трое споро метнулись в лиственную темноту посадок. Обгоняя друг друга, мечась от одного дерева к другому, они быстро скрылись в сыром сумраке. Наташка осталась одна. Встала, огляделась, наклонилась и вытащила из сумочки бутылку минералки и губку. Намочив губку водой, стала методично оттирать кровь с молочно-белой кожи. Федька терпеливо ждал, и вдруг до него донесся голос:

— Ну, что, Федор, как тебе? Понравилось за девками глядеть?

В глазах Федьки потемнело. Задрожали губы. Комом в горле застрял крик. Наталья, продолжая отмываться, говорила спокойно, даже не глядя на него:

— С трудом откупилась я от них. Не хотели щенка брать. Грудничка требовали. Или подростка. Вот такая вот ответная услуга за то, что отвадили суженого. Пошутила я утром — не езжай в город. Никогда. Там такие тебя сожрут. В тебе светлого больше, чем во мне. Как мотыли на фонарь слетятся. Эти пошарят по округе еще с неделю, да уедут. О том, что видел, рассказывать никому не вздумай. Можешь, если хочешь, да не поверит никто. А ты сам потом пропадешь как этот щенок. Они и костей не оставят, уж поверь на слово. Неделю эту затемно не выходи на улицу — почуют тебя. Страх твой перед ними учуют, и все — пропал. Был бы ветер на них, и сейчас бы почуяли, да повезло тебе. Дома кресты мелом начерти на притолоках и подоконниках. А теперь беги отсюда, беги пока ноги несут, — и впервые за все время посмотрела на него пристальным изумрудным взглядом.

Слепо несся Федька вперед, обезумев от страха, в каждой тени видел черное платье, в каждом просвете — бельма глаз, в каждой ветви — когтистую руку.

На дорогу вылетел, ошалело озираясь по сторонам. Петровское затихало невдалеке, угасая перед рассветом. Мимо Федьки проехал угрюмый Ильшат, даже не взглянув на паренька. Следом за ним, виляя по дороге, неслись Куравины. Третий брат все так же сидел в люльке, только к перевязанной голове добавился сломанный нос и два подбитых глаза. Двое других братьев были так же невредимы, лишь чуть пьянее обычного. Один из них на ходу ткнул пальцем в Федьку и заорал:

— Ха! Обоссался, чертеныш! Ты видал, нет? — и задергал за плечо брата, сидевшего за рулем. Мотоцикл мотнуло раз, другой, но водитель справился с помехой, и «Днепр» упылил вперед. А потерянный Федька так и остался стоять на обочине, приглаживая вихры.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Сергей Буридамов

Влашская свадьба

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

От автора: «Всё началось с того, что мы с моим приятелем захотели летом съездить на неделю в Чехию. Но обстоятельства сложились так, что туда мы не попали, а полетели в Черногорию. Там мы отлично проводили время. Перезнакомились с кучей сербов и получили от одного из них предложение погостить у его родни в деревне. Так мы попали в самую настоящую влашскую деревню. Аутентичную, я бы сказал. Во время одной из посиделок я с пьяных глаз сказал местному аксакалу, что у них атмосфера совсем средневековая здесь. Прям мифы вспоминаются. Про упырей, ведьм, оборотней. А старик взял да и рассказал эту историю, которая произошла, правда, в 50-е годы. Ну, и мертвеца ожившего никто не видел. Хотя невесту и вправду нашли задушенной. И свадьбы у них такие проводились, несмотря на протесты местной компартии».

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Издревле было заведено, чтобы три влашских рода — Божовичи, Милетичи и Станковичи — скрепляли родовой союз браком между своими детьми. Их потомки гордились своими корнями: редким путникам, невесть как забредшим в горное село Штефаница, обязательно сказывали о том, как предки выжили в страшной битве на Косовом Поле, и поклялись, что сыновья, внуки и правнуки будут искать жен только из семей друг друга.

Вот об этом и думала Горана Милетич душным августовским днем 1924 года, глядя на свое отражение в зеркале. Когда тебе 19 и ждет тебя свадьба с первым парнем на деревне Дражей Божовичем, поневоле порадуешься судьбе и поблагодаришь предков за отличную идею. Мечтала юная Горана покинуть скучную Штефаницу и перебраться в город Ниш. Одной — ехать страшно, да и не позволит никто, зато с таким мужем, как Драже!.. И красавец, и на аккордеоне играет, и в армии служил. «Как поженимся, сразу ему уехать предложу. Неужто он мне откажет? Что мы с ним в Штефанице забыли?» — думала Горана и краснела, представляя себе первую брачную ночь.

Увы, слишком часто не щадит судьба людское счастье! Со двора послышались крики и плач. Чувствуя, как обрывается от