Ангелы и Демоны - Дэн Браун

Древняя каменная стена перед замком была залита мягкимсветом, а на самом верху величественного сооружения красовался гигантскийбронзовый ангел. Ангел указывал мечом вниз в самый центр замка. Картинудовершал ведущий к главному входу в замок знаменитый мост Ангелов, которыйукрашали фигуры двенадцати посланцев небес, изваянных самим Бернини, по шесть скаждой стороны.

Лэнгдон сделал еще одно потрясающее открытие. Вертикальнаялиния креста, образованного четырьмя алтарями науки, проходила точно по центрузамкового моста, деля его на две равные части. Указатель совсем в духеиллюминатов!

Лэнгдон поднял с мостовой твидовый пиджак, стараясь держатьего подальше от мокрого тела. Затем он впрыгнул в украденный автомобиль и,нажав пропитанным водой ботинком на педаль акселератора, устремился в ночь.

В 11:07 машина Лэнгдона мчалась вдоль Тибра по набережнойТор ди Нона. Американец уже видел сквозь темноту конечный пункт этой гонки.Впереди и чуть справа возвышалось громадное, похожее на гору сооружение.

Castel Sant Angelo — замок Святого ангела.

Неожиданно, без всякого указателя, перед ним возник поворотна мост Ангелов. Лэнгдон ударил по тормозам и резко бросил машину вправо. Вповорот он вписался, но мост оказался закрытым. Машина проскользила юзом сдесяток футов и остановилась, столкнувшись с одной из блокирующих путьневысоких цементных тумб. Остановка была настолько резкой, что Лэнгдон ударилсягрудью о руль. Он совсем забыл, что мост Ангелов в целях сохранности былполностью отдан в распоряжение пешеходов.

Оправившись от удара, Лэнгдон заковылял прочь от разбитоймашины, сожалея о том, что не избрал другой путь. Он страшно замерз, и всюдорогу от фонтана его била дрожь. Профессор накинул пиджак на мокрую рубашку,мысленно поблагодарив компанию «Харрис» за двойную фирменную подкладку. Лист из«Диаграммы» Галилея должен остаться сухим. Прямо перед ним, за мостом, закрываяполнеба, возвышалась каменная твердыня. Страдая от боли и ощущая неимовернуюусталость во всем теле, Лэнгдон перешел на неровную, судорожную рысцу.

По обеим сторонам моста, словно белые часовые, стояли ангелыработы Бернини. Лэнгдону казалось, что посланцы небес указывают ему дорогу. «Иангелы чрез Рим тебе укажут путь…» По мере того как Лэнгдон приближался кзамку, тот все больше и больше напоминал неприступную скалу. С близкого расстоянияэто сооружение казалось даже более величественным, чем собор Святого Петра.Собрав последние силы и не сводя глаз с массивной цитадели, на самой вершинекоторой стоял гигантский ангел с мечом в руках, Лэнгдон сделал бросок понаправлению к бастиону.

В замке, казалось, никого не было. Лэнгдон знал, что Ватиканв течение многих веков использовал это сооружение как усыпальницу, крепость иубежище для пап во время осад, а также как узилище для врагов церкви. За своюдлительную историю оно, видимо, знавало и других обитателей. Иллюминатов,например. И за этим ученый видел какой-то таинственный смысл. Хотя замок былсобственностью Ватикана, церковь пользовалась им лишь время от времени, аБернини в течение многих лет занимался его обновлением. Если верить слухам, внем имелось множество секретных ходов и потайных комнат, а его стены иподземелья были пронизаны тайными коридорами и тоннелями. Лэнгдон несомневался, что фигура ангела на крыше и окружающий крепость парк также былитворениями Бернини.

Американец подбежал к чудовищно большим двустворчатым дверямзамка и навалился на них всем телом. Двери, что, впрочем, было неудивительно,даже не шелохнулись. На уровне глаз Лэнгдон увидел два огромных железныхдверных молотка. Но стучать он не стал, понимая, что это бесполезно. Ученыйотошел от дверей и окинул взглядом всю наружную стену, которой за свою долгуюисторию приходилось выдерживать осады берберов, мавров и других язычников. Онначал опасаться, что шансов проникнуть в цитадель у него ничуть не больше чем уэтих древних варваров.

«Виттория, — подумал Лэнгдон, — там ли ты?»

Здесь обязательно должен быть другой вход, решил он идвинулся вдоль стены.

Свернув за угол, он оказался на набережной Ангелов. Здесьстена была обращена на запад. На набережной напротив стены находилась небольшаяпарковка. Вскоре он увидел другой вход. Но и этот вход оказался недоступным,поскольку ведущий к нему подъемный мост находился в вертикальном положении.Лэнгдон снова поднял глаза на цитадель. Фасад замка освещался декоративной подсветкой,а все крошечные окна сооружения оставались черными. Лэнгдон посмотрел чуть вышеи увидел балкон. Единственный во всей цитадели балкон выступал из стеныцентральной башни в сотне футов над землей, чуть ли не под тем самым местом,куда указывал меч ангела. Лэнгдону показалось, что мраморный парапет балконаозаряется каким-то слабым мерцающим светом, так, словно в комнате горит факел.Ученый замер, и его снова начала бить дрожь. Чья-то тень? Он напряженно ждал.Через некоторое время тень промелькнула снова, и его сердце забилось сильнее. Вкомнате кто-то есть!

— Виттория! — крикнул он, будучи не в силахсдержаться. Однако шум бурлящего за спиной Тибра заглушил его голос.

Он огляделся вокруг, безуспешно пытаясь отыскать взглядомшвейцарских гвардейцев. Может быть, они все же слышали его сообщение?

На парковке у реки стоял большой фургон прессы, и Лэнгдонпобежал к нему. В кабине машины какой-то пузатый мужчина в наушниках крутилручки настройки. Профессор постучал по дверце. Пузан вздрогнул от неожиданности,взглянул на мокрую одежду Лэнгдона и, стянув с головы наушники, спросил:

— Что случилось, приятель?

Журналист говорил с заметным австралийским акцентом.

— Мне нужен ваш телефон.

— Вызов не проходит, — пожал плечамавстралиец. — Сам весь вечер пытаюсь пробиться. Линии переполнены.

— Вы, случайно, не видели, не входил ли кто-нибудьтуда? — спросил Лэнгдон, кивнув в сторону подъемного моста.

— Вообще-то видел. Какой-то черный микроавтобус весьвечер шнырял туда-сюда.

Лэнгдону показалось, что он получил сильнейший удар всолнечное сплетение.

— Повезло мерзавцу, — продолжал австралиец, ткнувпальцем в башню. Ему явно не нравилось, что с его места плохо виденВатикан. — Держу пари, что оттуда открывается классный вид. Я не смогпробиться к Святому Петру, и мне приходится вести передачу с этого места.

Лэнгдон не слушал. Его мозг лихорадочно искал вариантыспасения.

— Что скажете? — продолжал журналист. — Каквы относитесь к сообщению о «самаритянине последнего часа»?

— К чему, простите? — спросил Лэнгдон.