Промельк Беллы. Романтическая хроника - Борис Мессерер

4. Дариал

5. Мой сладкий друк

6. Самтредиа

7. Лезгинка

8. Футбольный марш

На моей шарманке поверх свистулек (органных трубочек) была прибита металлическая сеточка с нарисованной по ней маслом миниатюрой, изображавшей двух грузин: один играет на шарманке, другой танцует лезгинку с бутылкой водки на голове. По бокам в полукруглых тимпанах красовались две упитанные балерины в жеманных позах, а внизу – целующиеся голуби. На укрепленной поверх сеточки дощечке было написано по-грузински: “Аркадий Ревазов”, а в нижней части шарманки поперек ее корпуса шла инкрустированная надпись с фамилией чеха, который занимался производством шарманок в Одессе: “НЕЧАДА БАЛКОВСКАЯ 191 ОДЕССА”.

Я с предыдущего вечера не переодевался и в своем черном костюме, белой рубашке и галстуке резко выделялся среди сотоварищей, одетых с богемной небрежностью. Когда же я набросил на шею ремень шарманки и начал крутить ручку, то зрелище наверняка стало еще выразительнее. Моя шарманка исполнила последовательно семь грузинских народных песен и футбольный марш Матвея Блантера.

С музыкальным сопровождением доехали мы до гостиницы. Друзья проводили меня в номер, а утром мы с Вахтангом Абрамишвили, Гией Данелия и Гией Бадридзе оказались на аэродроме. Проводы продолжились в ресторане, затем, одетый в чистую рубашку, но в том же черном костюме, я с шарманкой на ремне вокруг шеи погрузился в самолет, улетающий в Москву.

Время шло. Как-то раз в Москве я позвонил маме, и она жалобным голосом поведала, что у нее с утра сидит какой-то грузин с женой и играет на шарманке. Мгновенно поняв, в чем дело, я бросился на помощь. Поскольку пробок в Москве еще не существовало, доехал я очень быстро и обнаружил в маминой квартире Аркадия Ревазова с шарманкой, а рядом с ним его жену Розу в ярком крепдешиновом платье с оборками.

Мы обнялись и, оставив маму в совершенном изумлении, весьма экзотической компанией, сопровождаемые игрой на шарманке, пешком отправились в ресторан “Арагви”, в двух шагах от нашего дома, рядом с памятником Долгорукому.

Я заказал хороший обед из грузинских блюд. Запивали все это вином “Тибаани”, что не помешало мне сесть потом за руль и повезти гостей куда-то на Сокол, в район Песчаных улиц. Мы ехали к Степану Исаакяну – знаменитому дрессировщику экзотических животных, среди которых были даже бегемоты.

Как только мы вышли из машины, мой тбилисский друг сразу же начал играть на шарманке и десятки детей со всего двора бросились смотреть это диковинное для Москвы зрелище. Только тут я осознал, как много мы выпили. Продолжения застолья у Исаакяна я бы просто не вынес. Мы с Аркадием и Розой распростились.

Через два месяца я получил от Ревазова замечательное письмо с описанием его прибытия в Тбилиси после нашей встречи и чрезвычайно благожелательными приветами моей маме. В дальнейшем от него пришло еще одно такое же колоритное письмо, в котором он просил меня об обмене шарманки.

Привожу первое письмо, полностью сохраняя его орфографию, чтобы не навредить достоверности образа.

Уважаемый Борис.

Как вы жевете. Как твое здоровье. Доме ты все зделал. Как твое мать. Как твое машина. Как я уехал все ли беспокоюсь. В доме ты ремонт кончил или нет. В Москве и че холодно или хорошое богода. Передай привет от Рози и Аркади твоей матери. Мы приехали в Тбили 29 июня. Мы приехали богополучно, и инструменты привезли богополучно. Толико сдохли куры. Все медведи хорошо чувствую, и соколи тоже все животны и звери. Когда вы приежайте в Тбилиси. Мы примем вас как родных ждем вас. Когда вы будете приезжато вышлете телеграмму. Из Тбилиси передали привет все ваши знакомые. Когда вы приедете, привезите сабой ваши все живописи. Что вы подарили мне рисунок в Грузии всем понравилось, и все мине просят. И пришлите несколько рисунок или по почте или приведите. Большое спасиба вам. Что вы за нами так смотрели Аркади и Рози и уважали.

Дорогой Борис мы вас просим что вы прислали бы несколько рисунок по почти очен прошу.

Ждем ваш ответ.

Пишет вам верный друг

Ревазов Аркади Васильевич

г. Тбилиси-44

Сабидурская –3

телевонин № 74–09–39

Целуем крепко крепко и обнимаем вас

ждем вас с нетерпением

3 VII –70 год

В дальнейшем я потерял связь с Аркадием Ревазовым и оказался в его доме уже после того, как его не стало. Эта история имеет продолжение, но с некоторым разрывом во времени, и связана с именем замечательной тбилисской художницы Гаянэ Хачатурян.

31 октября 1978 года мы с Беллой прилетели в Тбилиси, а утром 2 ноября пришли к Сереже Параджанову. Сережа познакомил нас с художницей Гаянэ Хачатурян, зашедшей к нему в гости. Глядя на нас с Беллой, он сказал:

– Если вы не видели картин Гаянэ, значит, вы ничего не знаете о Тбилиси!

Внешность Гаянэ была под стать окружавшей ее атмосфере тайны: правильные крупные черты лица, большие черные глаза, приспущенные веки. Прямые черные волосы свободно окаймляли овал лица. Говорила она низким голосом и была совершенно несуетна. В ней чудилась какая-то волшебная сила. Она притягивала и одновременно не подпускала к себе. Сережа обращался к ней весьма уважительно и предлагал Гаянэ показать нам свои картины.

Она, нисколько не кокетничая, пригласила нас прийти на следующее утро к ней домой. В назначенное время мы с Беллой вместе с Гией Маргвелашвили пришли к Гаянэ. Она встретила нас радушно и стала показывать свои работы. Мне сразу бросился в глаза контраст между фантастическими картинами художницы и аскетизмом ее быта. Странные сюжеты странных картин производили сильное и необычное впечатление.

Огромные мистические птицы и женщины в больших шляпах, похожие на птиц, создавали запечатленный на холсте театр Гаянэ Хачатурян, в котором она была и художник, и режиссер. Живопись оригинальная, мощная, очень цветная, очень театральная. Видно было, что художница всю себя отдала живописи, все вложила в свои картины, и теперь они живут собственной жизнью, независимой от Гаянэ.

Мы с Беллой были очарованы, а Гаянэ, в свою очередь, по-настоящему захвачена образом Беллы. Она завороженно слушала, как читает Белла. Мы пригласили Гаянэ на вечер грузинской поэзии, который должен был пройти 13 ноября в Большом зале филармонии.

Поэтам, читавшим на вечере свои стихи, Белла делала стихотворные посвящения. Не только тем, кто находился на сцене – Отару и Тамазу Чиладзе, Резо Амашукели, Иосифу Нонешвили, Григолу Абашидзе, – но и великим ушедшим грузинским поэтам – Галактиону и Тициану Табидзе, Паоло Яшвили, Георгию Леонидзе, Симону Чиковани.

Об этом вечере мне хочется рассказать немного подробнее именно потому, что на нем были многие наши замечательные грузинские друзья: Чабуа Амирэджиби, Отар Иоселиани, Гия Маргвелашвили, Юра Чачхиани с Мананой Гедеванишвили и Гаянэ Хачатурян, пришедшая на выступление Беллы впервые. Сережа Параджанов появился, как всегда, со свитой, в которую неизменно входил его племянник Гарик.