Ментор черного паука - Нина Малкина

И это слово было «мейлори».

* * *

Когда мы вышли на высокий и хмурый берег с оградой из булыжного камня, я уже успела немного прийти в себя. До набережной я просто брела наугад, как Каас в лесу, не выбирая дороги. Стязатель молча шёл за мной, к счастью, не делая попыток ни остановить меня, ни заговорить.

Мне нужно было время, чтобы обдумать всё произошедшее.

Кто написал прошение? Как давно? Ответы на оба вопроса напрашивались сами собой, и это-то меня и смущало. Знакомый почерк как будто нарочно должен был меня убедить в том, что мой ментор — Кирмос лин де Блайт. Но я уже успела уяснить, что в больших играх не бывает всё слишком прозрачно. Шестым чувством я ощущала, что это могло быть подстроено. Воронка, что кружила вокруг меня, стискивалась сильнее. Как маленькому паучку расширить сознание и увидеть что-то за его пределами?

По мере удаления от консульства, на каменном ограждении набережной появлялось всё больше бурого мха и плесени. В голове гулом отдавался прибой, грохочущий совсем близко. Ветер то и дело сдувал с меня капюшон, который я настойчиво накидывала обратно. В конце концов я сдалась, оставив вышитого льва болтаться за спиной.

— Каас, — позвала я, как только здание консульства полностью скрылось из вида, — кто-то может подать прошение за меня?

— Никто, — стязатель поравнялся со мной, охотно вступая в беседу. — Прошение подаётся лично, с фамильным пергаментом, который при тебе вскрывают работники консульства.

Я нащупала в складках накидки свой фамильный пергамент. При мне его точно никто не вскрывал.

В этом месте набережная отделялась от города большой ступенью каменной кладки, поэтому нас никто не слышал. Кроме желтоголовых олуш, кричащих над поверхностью морской глади. Крылатые охотницы ныряли за своей блестящей добычей и с плеском вырывались из пенящейся воды. Периодически эти нахалки запрыгивали на ограждение, громко и доходчиво требуя угощения.

— Ты ведь понял, что я соврала? — я придвинулась ближе, чтобы птичий крик не заглушал меня. — Я не подавала прошения.

— Конечно, — кивнул Каас, не отрывая от меня взгляда. — Но меня больше беспокоит то, что поняла ты.

При дневном свете отсюда была видна пристань, от которой как раз собирался отчаливать корабль.

Даже если это написал Джер, то оставался шанс, что он смог как-то обойти хитрую систему. Может, имел знакомства среди консульской братии — ведь он когда-то служил в квертиндской армии и наверняка был на хорошем счету.

В конце концов, это просто почерк, который легко подделать. Да и не мог мой ментор добраться до Лангсорда за ночь. Ведь я лично говорила с ним ещё вчера. Навязчивая мысль о том, что я просто пытаюсь его оправдать, громко кричала в моём мозгу, подражая вездесущим олушам. Кажется, их тут была пара сотен.

— Я пока не уверена, — я отвернулась и пошла вдоль набережной. — Можно как-то выяснить, чья именно печать стояла на прошении?

— Печать одного из членов Верховного Совета, — Каас двинулся следом. — Она у них одинаковая. Отличается только у Верховного консула.

— И сколько всего этих членов? — я махнула сапогом над птицей, что села прямо на мостовую. Та отпрянула, но не улетела. Еды у меня всё равно для неё не было.

— Семь, если не считать Камлена, Верховного консула, — пояснил Каас.

— Значит, моё прошение одобрил кто-то из этих семи, — рассудила я, разворачиваясь и меряя шагами мощеную дорожку. — Может, мне помог Орден Крона? Могущественная организация, для которой я по какой-то причине важна.

— Из шести, — поправил Каас. — Консул Рутзский сказал, что он не подписывал. Орден Крона, конечно, могущественная организация, но даже у него не такие длинные руки, чтобы дотянуться до самого Претория.

Ходить вдоль ограждения он не стал: сложил руки на груди и терпеливо наблюдал за моими метаниями.

— Вдруг он соврал? — быстро предположила я. — Мне он не понравился.

— Хорошо, из семи, — согласился Каас. — Юна, ты правда не понимаешь, кто написал это прошение, или только делаешь вид?

Я отвернулась и со вздохом облокотилась на замшелый парапет, что отделял набережную от морского буйства. Внизу волны взбирались по стенам, брызгали солёными каплями и водопадами обрушивались вниз. Небо хмурилось и темнело, но снег ещё не падал.

— Я должна убедиться сама, — проговорила я, скорее, морю, чем Каасу.

— У меня есть одна идея, — стязатель встал рядом, вглядываясь в темнеющую на горизонте гладь. — Но она тебе не понравится.

— У меня тоже есть идея, — задумчиво поделилась я, игнорируя предложение Кааса. — Но нужна твоя помощь.

Олуши отстали, видимо, так и не дождавшись от нас толку, и сейчас нашей беседе мешал только упрямый плеск волн, преданно накатывающих на каменный фундамент Кроуница.

— Я бы сказал, что готов на всё, но предпочитаю сначала узнать подробности, — стязатель улыбнулся и подобрал мелкий камушек с разрушенного края ограждения. А потом метнул свою добычу над морской гладью, и камень несколько раз подпрыгнул, оставляя водные круги каждым своим касанием. Олуши немедленно вернулись с новой надеждой.

— В Кедровках сидит один узник, Осмельян, — я проследила за полётом камешка до самого его исчезновения. — Уже два года. Его не отправляют в Зандагат из-за отсутствия доказательств. Подозреваю, их и не появится. По-моему, про него вообще забыли. Если бы мы могли вывести его оттуда… Ты бы смог, конечно. Хотя бы на время.

— Зачем тебе забытый узник? — не понял Каас, и новый кусочек ограды застыл в его пальцах.

— Он видел Кирмоса лин де Блайта, — пояснила я. — Прямо тогда, когда тот убил мою мать. Осмельян узнает его, если увидит.

— Думаешь, он не врёт? — стязатель не стал замахиваться и просто выкинул камешек в море. — Ты не представляешь, какие истории порой рассказывают узники, лишь бы их не упекли в застенки.

— Я ему верю, — заявила я. — Элигия посоветовала мне слушать свою интуицию. И, знаешь, интуиция подсказывает мне, что этот молодой старик — единственный, кто не соврал мне ни в едином слове. Не обижайся. Если он узнает в Джере Кирмоса лин де Блайта, это меня окончательно убедит. Я даже обещаю тебе, что не буду требовать других доказательств.

— Думаешь, я тоже лгу тебе? — Каас опустил свою маску и внимательно посмотрел на меня.

Я снова отметила, как молодо он выглядит. Даже сейчас, измотанный событиями и потрёпанный дорогой, он казался студентом с бледными редкими веснушками и гладким подбородком. Щёки его румянились персиковым цветом от солёного ветра, волосы падали на глаза. Но, конечно, внешность кровавых магов была обманчива: на самом деле, Каас мог быть даже старше Джера. И уж точно гораздо старше меня.

— Недомолвки — один из видов лжи, — я отвернулась и уставилась на подвижную морскую гладь. — Думаю, ты многое недоговариваешь, Каас. Пожалуй, как и я тебе.