Ментор черного паука - Нина Малкина

Нагретый бархат коснулся меня, как тёплый кошачий язык.

Поздняя весна укрыла Квертинд вуалью тепла, пока ещё невесомой и дождливой. Пройдёт совсем немного времени, и душный покров будет мучить лангсордцев, зажатых в выбеленных домах, святилищах, павильонах и витринах. Я никогда раньше не проводила лето в Лангсорде, но много раз бывала здесь в своих видениях.

Я видела многое. Глаза мои износились, как подковы, от бесконечных недочитанных книг, недосказанных историй, незаконченных именем бога воззваний.

— Как же это… — Нэнке застыла перед настенным календарём. — Уже и триста пятый день от Красной Луны, ваше сиятельство. Вот время-то летит!

— Ты забыла назвать год, — напомнила я сиделице её обязанность, хотя сама прекрасно видела дату.

Запах мяты скатился по спиральке локона с моих бесцветных волос.

Сердобольная Нэнке происходила из камеристок самой королевы Лауны Иверийской, потому была хорошо обучена прислуживать. Но теперь к её привычным хлопотам добавилась ещё одна: каждое утро называть мне дату, в которой я нахожусь. С платьями и причёсками Нэнке справлялась великолепно, но эта нехитрая обязанность всегда вызывала у неё затруднение.

— Ну точно, ваше сиятельство, — зарделась женщина. — Двести девятый год от коронации Тибра, да будет благостна его душа в садах Девейны. Так может, хотите чего, ваше сиятельство? Послать Реллу в теплицы за персиками? Или пусть тяжёлые фолианты вытащит про жизнеописания их величеств?

— Не сегодня, — снова отказалась я. — Слишком хорошо себя чувствую.

Сиделица всхлипнула и запричитала пустыми молитвами во спасение подданной Ванды Ностры. Чаще всех Нэнке поминала Девейну-прародительницу, но иногда обращалась и к Мэндэлю или Вэйну. Мне бы тоже хотелось помолиться, да только я не знала, кому. Я могла слышать голос Иверийского замка, видеть сквозь время и говорить с вещами, что несли в себе живые картины прошлого, но богов я никогда не ощущала. Ни один не отзывался мне, и всякая магия была чужда моей чуткости. Кроме той, что изматывала каждый раз, проклиная очередным видением. Сегодня я улавливала его приближение, потому как дух мой был полон бодрости, энергии и жизни. Магическая память наполнялась силой до тех пор, пока последняя непроизвольно не выплёскивалась, выдёргивая меня в любой из периодов вечности.

— Великий консул обещался сегодня почтить визитом, — напомнила Нэнке, суетливо взбивая парчовые подушки. — Будет снова вас мучить, чего только ради, спрашивается? Уж чему суждено сбыться, то сбудется. Ещё Древние волхвы так говаривали.

Камлен Видящий учил меня контролировать видения и вызывать их, отправляя себя в прошлое. Посещения помогали лучше понимать Квертинд, чувствовать его наследие и пути процветания, но, в основном, это нужно было для того, чтобы очередной транс не отправил меня в будущее. В будущее смотреть было опасно и очень горько. Это я знала уже и по своему опыту.

— Вы снова будете лежать без сил и плакать, — сиделица по-хозяйски оглядывала комнату. — Говорит так добро, ласково, а всё равно худо вам делает. Вот же удумал старик! При Иверийцах он был тих и болезнен, прямо как вы сейчас.

Поначалу я училась самому сложному — распознавать настоящее. До моего приезда в столицу люди смешивались в едином хороводе, я не разбирала времен и сроков, не понимала, что уже сбылось, а чему ещё суждено. Морок пророчеств водил меня тропами безумия. Но мне не начертано было в них затеряться.

— Опять молчите, — не унималась Нэнке. — Пугаете меня: не понимаю я, когда вы рядом, а когда — там, — она неопределённо махнула рукой, тревожно косясь на меня.

— Я здесь, Нэнке, — раздражённо отозвалась я. — Пока ещё здесь.

Навык контроля над видениями давался мне тяжело, но зимой появились первые значительные достижения. Я всё реже проваливалась в будущее, но тем глубже были раны от каждого явления из грядущего. Иногда это были чужие, незнакомые лица, но порой случалось смотреть на тех, кого я видела в настоящей реальности. Возвращение было мучительным, и это всегда изматывало меня, до слёз, до истерик, до бессильного исступления.

— Утром Йоллу приходил, — продолжала рассказывать сиделица. — Недовольный, как всегда. Фыркал на меня, пузан. Как будто это я виновата в том, что Великий консул заставляет его пользу Квертинду нести. Хотел вам отчёт о политических обстоятельствах справить, как и приказано. Да только я будить вас не велела, уж больно сладко вы спали.

— Что он говорил, Нэнке? — я вытянула руку и заиграла с солнечным лучом, что пробивался в узкую щель между бежевыми портьерами.

На тонкой молочной коже остался жидкий свет. Я полюбила смотреть на свет и поняла, что уже не приемлю тьму. Вскочить бы на луч, встать на прямую дорогу света и пробежаться, как по линии жизни.

— Гвелейд Дилз прибыл из Веллаполии, — сиделица сдвинула брови, вспоминая трудные для неё имена и названия. — Говорит, что эти создатели монстров к войне готовятся. К войне с Квертиндом, подумать только, ваше сиятельство! Да хоть бы Камлен Видящий пожил ещё, не то вам придётся… Пресвятая Девейна, совсем девчонка ведь ещё!

Глаза её увлажнились, и она промокнула их вышитым платочком.

Маленькая канарейка затрепетала, выпорхнула из открытой клетки, села на край секретера и запрыгала по книгам.

Мне было немного страшно от того, что я такая маленькая. От того, что не понимаю, для чего рождён луч света.

Голоса из книг, по которым скакала птичка, заговорили в моей голове разом, зашумели наперебой. Труды по свойствам магии, истории и философии пестрели идеальными рядами корешков. Старые и новые сказки перемешивались с тяжёлыми трактатами не только на резных полках, но и в моём представлении мира. Я говорила с книгами, и они отвечали мне, помогая лучше понять мысли автора. Но сейчас я смотрела на зияющую пустоту, прореху в своих теоретических знаниях. Потолок навис надо мной розово-белой маской, в которой тоже была история. Я отмахнулась от голосов и сосредоточилась.

— Если будет война, лучше молиться Омену и Ревду, — это было единственным, что я знала о военном ремесле.

Камлен Видящий чувствовал себя хорошо. Молиться, чтобы он дотянул до того момента, когда в Квертинде коронуют нового правителя, — всё, что мне оставалось. Всё-таки следовало бы научиться обращаться к молчаливым божествам. Великий консул на Верховном Совете уже назвал меня своей преемницей, и остальные члены Совета не решились оспорить. Хоть я и видела, что им этого очень хотелось. Мне самой этого хотелось, но с тех пор Великий консул учит меня не только управлению прорицаниями, но и управлению королевством.

— Так и хорошие новости есть, целых две, — просветлела Нэнке. — Консулу Дилзу удалось уговорить веллапольцев отложить вторжение. Они уповают на брак с новым правителем, что скоро взойдёт на престол Квертинда. Даже принцессу свою назначили. Как же она у них зовётся… Не припомню.

— Княжна, — напомнила я титул соседнего с нашим королевства и обратилась к знаниям: — Союзные браки с Веллапольским княжеством издревле скрепляют мир между нашими землями. Раньше их интересовало родство исключительно с истинными Иверийцами. Большая удача, что они вновь согласились на такой компромисс. Это хорошее решение, и консула Дилза следует наградить.