Ментор черного паука - Нина Малкина

— Тогда ты тоже должна мне кое-что пообещать, — Каас неотрывно смотрел мне в глаза. — То, что ты уже обещала много раз.

— Я убью Кирмоса лин де Блайта, — повторила я свою главную цель. — За свою мать, за свободный Квертинд, за Осмельяна, за тех, кто погиб в этой темнице, и тысячи других случайных жертв, что тянутся за ним кровавым следом.

Порыв ветра усилился, раздувая пламя факелов, и тени задрожали. Очередной сквозняк говорил о том, что в Кедровки прибыл новый посетитель. Или постоялец.

— Время придёт, — мой друг удовлетворённо кивнул и взял меня за локоть, направляя к выходу. — А сейчас нам надо выбираться отсюда.

Встречный стязатель тащил за шиворот развесёлого пьянчужку, распевающего вульгарную песенку. Проходя мимо нас, служитель Квертинда задержался.

— Господин Брин, — стязатель тронул моего друга перчаткой, отводя в сторону. — По поводу того случая в Астрайте…

Каас посмотрел на него недовольно, но всё же отошёл. Они о чём-то заговорили в тени, кидая на нас короткие равнодушные взгляды. Убегать никто из нас не планировал, а вновь прибывший узник и вовсе сделать это не мог, потому как едва держался на ногах. При виде меня пьянчужка немедленно подобрался, упираясь рукой в стену.

— Ссссударыня, — он пытался сфокусировать мутный взгляд на мне, — вы не думайте, что я какой-то шалопай. У моей фамилии стоит «лин де», и я наследник рода… Как его там, по батюшке?.. Не вспомнить.

— Вы забыли свою фамилию? — я даже попыталась поддержать наследника, чтобы он не грохнулся на пол.

— А, пустое! — он махнул рукой, чуть не упав вслед за ней. — Подавальщик! Неси ещё вина для меня и моей дамы! Менестрель, продолжай тренькать свой сонет!

Видимо, пьянчужка не понимал, что находится уже не в таверне. Но, надо отдать должное, голос и повелительная речь были у него хорошо поставленными. Наверное, он и правда был аристократом.

— Вы в Кедровках, — я попыталась вернуть мужчину в реальность. — Кроуницкие темницы.

— Я заплачу, — он вывернул пустые карманы. — У меня имеется состояние!

Состояние у него имелось весьма неустойчивое в данный момент, и я всё ещё помогала ему удерживаться на ногах, пусть и с большой неохотой. Именно сейчас мне меньше всего хотелось общаться с кем бы то ни было. Тем более с тем, кто бродил в лабиринтах Кедровок и собственных заблуждений. То есть с таким же, как я. Пьяный наследник снова открыл рот, пахнув перегаром, и я скривилась. Не столько от запаха, сколько от нежелания, чтобы он снова заговорил. Но, к моему ещё большему сожалению, он снова запел. Не похабную песенку, с которой появился у входа, а хорошо знакомый мотив, казавшийся пророческим:

Я отшатнулась, отпустив ворот пьяницы, и тот немедленно упал. Можно было не спрашивать, что за менестрель тренькал свой сонет там, откуда привели этого человека. Я вжалась в стену, ощущая лопатками сырость и холод камня.

— Я вспомнил! — забывчивый аристократ поднял вверх палец, пытаясь встать. — Эта баллада помогла мне вспомнить. Бродзен! Я наследник древнего рода Бродзен! Подавальщик, лучшего игристого для Хромула лин де Бродзена, милостью Мэндэля!

После пары коротких попыток встать он сдался, упал и почти мгновенно засопел. Я же так и осталась ошарашенно стоять у стены, боясь пошевелиться.

Десяток теней устроили безумные пляски вокруг нас, напоминая о мести. Они подсказывали мне то предназначение, ради которого я стала мейлори чёрного паука. Предназначение той власти, что подарила мне Тезария Горст своей последней волей. Каас всё ещё беседовал со своим коллегой, и я устало сползла по стене.

Бывают такие периоды, когда ты с ужасом ждёшь какого-то решающего мгновения, терзаешься в тумане сомнений и тревог. И чем дольше ты находишься в этом состоянии, тем сложнее из него выбраться, даже когда тебя настойчиво оттуда вытаскивают. Цепляешься за свои раздумья, как за спасательный круг, потому что слишком привык к ним. Они стали твоими спутниками, с которыми тяжело расстаться. И без конца оправдываешь то, что оправдать уже невозможно.

Но потом сверху падает крохотная капля, которая не несёт в себе ничего нового, и ты вдруг отчётливо понимаешь, что пришла пора закончить такой период. Что никто не сможет убедить тебя в чём-то и решить что-то за тебя, кроме тебя самой.

Этот кусок баллады стал для меня именно такой каплей. Почему-то сейчас я впервые за всё время увидела в своём сознании истинного ментора чёрного паука, пугающего своей тьмой. Кровавого мага с красным туманом, льнущим к его ладоням. Будущего короля, что был клинком в руке, окропившим кровью законы Квертинда. Консула с холодным разумом, познавшим все страсти. И именно сейчас, сидя на грязном полу в окружении теней, я поняла, что убью его. Каас был прав: ментор глубоко проник в моё сердце. А оттуда разлился с кровью по жилам, напитал мой мозг и затаился под кожей. Он сумел убедить меня в том, что дорог мне. И слишком преуспел в этом. Но всё, чего он добился, — это милости. Такой, которую предоставляет бог, которому он служит: милости мгновенной смерти.

Тяжёлая слеза набухла, затрепетала в моих ресницах и покатилась в мир. Иверийский замок умирал. Стрельчатые арки ещё плакали шелестом водопадов, но могильная плесень уже подёрнула их мрамор. Вода под дворцом ниспадала в гладкую голубую Лангсордье сквозь резные многоарочные пустоты в белом ограждении, вымывая жизнь.

Я видела стон замка, что пенился под скобками мостов Лангсорда и затихал в полукругах его влажных перевёрнутых улыбок. Старинный циферблат, зажатый двумя рогами шпилевых башен в небосводе, всё ещё бился сердцем главного здания столицы.

Я протянула руку, пытаясь дотронуться до тикающего пульса, шагнула ближе. Взобралась на подоконник, ощущая, как солнечные лучи впиваются в меня, жгут своим излучением.

Город шумел где-то внизу, далеко. Он не видел того, что видела я. Высокие часы, как и плачущие арки, могли бы поделиться со мной детальной памятью о величайших правителях королевства, но Верховный консул запретил посещать замок.

Сострадательная Нэнке схватила меня за запястья и сдёрнула вниз, разгоняя крючковатыми пальцами кольца браслетов. Их звон немедленно заглушил голос замка.

— Всё смотрите, ваше сиятельство, — заворчала Нэнке. — Пошли бы прогулялись в садик. Реллу нынче соорудил такой дивный полог над лавками, что и ваша кожа не пострадает. Дицентры прямо так и висят гроздьями, флоксы ползут за пятками, и даже первый пион раскрылся. Аромат-то какой, самый летний! Понюхали бы, отведали сладкого парфе, что я нынче сготовила из свежих сливок.

— Не хочу, Нэнке, — я оттолкнула сиделицу и обречённо рухнула на кушетку, наматывая на палец локон.