Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 1 - Александр Дмитриевич Григорьев

Владимер стольнекиевский!

Уш я бьюсь с тобой о велик заклад —

30. Не о сто рублей да не о тысещу,

О свою я буйню голову —

Уш я гоны-ти гонить по тритцеть вёрст,

Роздольи-ти метать по штидесяти

Между петьями-четьями церковныма!»

35. А Владимер-от князь полгор[од]а, пол-Киева[377].

Они записи с им да запи́сали

И за людей записи положили.

Как спроговорил детинушка удалая:

«Уш ты батюшко Владимер стольнекиевский!

40. Уш ты дай мне строку на три дни!»

Спроговорит Владимер стольнекиевской:

«Я не дам тибе строку на три дни!»

Спроговорит детинушка удалая:

«Уш ты батюшко Владимер стольнеки[е]вской!

45. Уш ты дай мне-ка строку на един денецёк

Сходить во чисто полё

По малинького бурушка-косматушка!»

Спроговорил Владимер стольнекиевской:

«Уш я дам тибе строку на един денецёк

50. Сходить во чисто полё

По малинького бурушка-косматушка!»

Пошол как детинка удалая,

Пошол как детинка во чисто полё

По малинького бурушка-косматушка.

55. По-звериному закрычал он,

По-соловьиному да засвистал он.

Тут услышило сердечко лошадиное:

Избиваитьсе да извиваитьсе

Повыше лесу стояцего,

60. Пониже облака-то ходяцего, —

Прибежал как тут бурушко-косматушко,

Повалилса подли́ землю, как белый заюшко.

Тут спроговорил детинушка удалая:

«Уш ты ой еси, бурушко-косматушко!

65. Во хмелю я с тобою призахвасталса...»

Тут поехал как детинушка удалая,

Он поехал как детинушка в стольней Киев-град.

Приехал ко князю ко Владимеру —

Поставил бурушка середи двора

70. Не прикованого да не привязаного.

Заходил как детинушка удалая

В полаты белокаменны.

Становилса он на середу кирписьнюю;

Уш он крест-от кладёт по-писаному;

75. Да сам поклон-от ведёт по-уцёному:

На все на три, на цетыре стороны,

Владимеру-ту князю на особину:

«Уш ты батюшко Владимер стольнёкиевской!

У нас об цём было с тобой слово молото (так)?

80. И об цём были записи записаны,

Записаны, за людей положены?..»

Тут спроговорыл Владимер стольнёкиевской:

«Вы подите-тко, бояра, на конюшен двор;

Выпускайте вы, бояра, тритьцеть жерепцей,

85. Тритьцет[ь] жерепьцей да с одным жерепьцём!»

Пошли как бояра на конюшон двор;

Выпускали как бояра тритцеть жерепцей,

Тритьцеть жерепцей да с одным жерепьцём.

Нацели бурушка покусывати,

90. Нацели косматушка понивкивати*.

Нацел как бурушко покусыватьсе,

Нацел как косматоцько понивкиватьсе;

И скоцил как бурушко церес каменну стену,

Ударыл он копытом о горю́ць каме́нь, —

95. Розлетелса камень на цереньё ножовоё.

Уж тут рыжий жеребец да на коленки пал,

97. Сивой жеребец за реку убежал.

Остальные жеребцы разбежались.

(Дальше Невзоров не помнит.)

164. Войско Румянцева берет в плен королевичну

Как во городи во Казани,

Да во другом было во Резани,

Во третьём было в Острокани;

Да во стру[о]ю стоели солдаты,

5. Всё солдатушки молодые,

Да не женатые, холостые.

Не порядочнё поступали:

Да пушки с порохом, — ой! — зарежали,

Да з дула ёдрышка, — ой! — закатали.

10. Блись ко городу, — ой! — подходили,

Да в каменну стену, — эй! — выстреляли,

Да сер-то горюць камень розбивали,

Да королевицьню, — ой! — доставали,

Да-ой, не слыхали, как во полон взяли.

15. Да на белы руки, — ой! — подхватили,

Да на красно крыльцё да выводили,

Да на добра коня, — ой! — посадили,

Да во цисто полё отвозили,

Против-то Румяньцева становились.

20. Да княсь-то Румяньцев здивовалсэ:

«Да ты-то бещасная девушка, — ой! — уродилась, —

Да с отьцём, с матушкой не простилась:

Да с родом, с племенью, — ой! — да не видатьсе!

Да отдадим-ко мы дефку замуш,

25. Да дефку замуш да за Ивана,

За Ивановиця да за Ивана,

27. Да за Румяньцева ой за брата́на!»[378]

Киглахта

Ки́глахта стоит на левом берегу р. Пинеги, на версту выше д. Немнюги, не при тракте, и состоит из нескольких околков (один из них — Луг).

Кобылин Василий Васильевич

Василий Васильевич Кобылин (с неприличным прозванием «Ж..а») — крестьянин д. Киглахты, 46 лет, занимается сапожничеством. Про него (как про своего учителя) мне сообщила в д. Шотогорке сказительница Настасья Лисицына, что он знает ту же старину, которую пропела она, и еще про Егора-Святополка (= Святогора), про которого сама она только могла рассказывать. Сначала он, испугавшись, отвечал на мои вопросы, что ничего не знает, но потом успокоился и рассказал содержание обеих старин. Петь он отказывался, так как потерял голос и не мог громко говорить, но я упросил его сначала говорить мне старину по стихам так, чтобы по ней можно было петь; а потом попросил его говорить протяжнее: вышло настоящее пение; затем я попросил его пропеть и начало, сказанное им словами. Он пропел мне ту же старину, что и Настасья Лисицына: «Состязание молодца конями с князем Владимиром и бой его с Чудищем поганым». Про Егора-Святополка он подробно рассказывал, а петь не взялся, так как слышал сам рассказом, а не пением. Рассказ этот я записал в общих чертах, но только позднее, в Москве, поэтому кратко, так как позабыл подробности. Во время пения он спрашивал серьезно, не уведут ли его куда-нибудь, но потом успокоился.

165. Состязание молодца конями с князем Владимиром и бой его с Чудищем поганым

У князя было у Владимера,

У славного было у киевского,

И было пированьё, поцестён пир,

Было столованье, почестен стол.

5. Были на пиру кнези́-бо́яра,

Сильные богатыри могуцие,

Злые поленицы удалые.

Все на пиру да напивалисе,

Все на чесном да наедалисе, —

10. И нихто на пиру ницем не хвастаёт.

«И я как похвастаю Владимер славный киевьской!

Иной бы похвастал цистым серебром,

Иной бы похвастал красным золотом,

Иной бы похвастал молодой жоной,

15. Иной бы похвастал цистотой своей,