Промельк Беллы. Романтическая хроника - Борис Мессерер
Шрифт:
Интервал:
Часто бывая в Грузии, мы понемногу сошлись с Чабуа и узнали его жизнь в мельчайших подробностях. Эту богатую приключениями историю донести до читателя непросто. Но нельзя не сказать, что Чабуа был в 1942 году арестован, приговорен к 25 годам заключения и трижды, рискуя жизнью, бежал из сталинских лагерей. Однако в СССР существовала строжайшая система сыска, и по прошествии какого-то времени его снова арестовывали. Но никакие страшные наказания и все увеличивающиеся сроки заключения не могли сломить его волю и свободолюбие. Он опять искал способы сбежать и начать новую жизнь.
У меня сохранилось свидетельство Беллы о времени, когда Чабуа Амирэджиби был в бегах:
Чабуа Амирэджиби рассказывал, что его сестер в детстве как-то нежили, а мальчиков воспитывали строго, чтобы стали героями. Юноша, потом мужчина – это доблесть, это смелость, желание защитить слабого. Он и был таким, за что и сидел. Когда первый раз его арестовали, он ударил конвоира. Вот и пошло.
Чабуа все время скрывался, у него было три побега. Жил под именем Левона Георгадзе, устроился работать, со временем занял должность директора на каком-то лесокомбинате в Белоруссии. Комбинат начал процветать, все трудились, выполняли план, и так длилось четыре года.
Но Чабуа тосковал по своей сестре Родам, жене Михаила Светлова. Приезжал в Москву, ходил мимо их дома по улице Горького. Боялся позвонить, зная, что телефон прослушивается. Михаил Аркадьевич и Родам знали, что Чабуа в бегах, что он объявлен во всесоюзный розыск, но о приезде его не догадывались.
Так он бродил, бродил, но никогда не решался их даже увидеть. И зашел в кафе-мороженое на Тверской – надеялся, что его не узнают. Вошел, спросил себе что-то и вдруг заметил, что напротив него сидит с дамой человек в чекистской форме, с которым он был знаком в юности.
Чабуа на него смотрит и понимает, что это конец: чекист, конечно, при оружии, ведь он офицер. Дама в крепдешиновом наряде, красивая, молодая, и они пьют шампанское, мороженое едят. Так все нелепо, из-за какого-то кафе! Вдруг офицер расплачивается, берет даму под руку, и они уходят. Хотя он хорошо видел Чабуа, узнал его. Может, ему это где-то и зачтется.
А еще такая история была. Чабуа в Москве пошел в Сандуновские бани. А у него на груди был татуированный орел – особая примета, очень опасная для него. Он заказал для себя отдельный номер на фамилию Георгадзе и только там разделся. И вдруг в бане оказалась проверка, но искали не тех, кто во всесоюзном розыске, а проверяли, не пришел ли кто с женщиной. Ворвались и в его номер. Чабуа решил, что это за ним, но искали женщин, а на орла не обратили внимания. Чабуа откупился деньгами. За что? Просто так, чтобы не приставали.
Как директор лесокомбината, он даже ездил в загранкомандировку в ФРГ – на целых три недели! – для обновления вышедших из строя станков. Загранпоездка вызвала у КГБ интерес к персоне директора, началась новая проверка его анкеты и документов. По возращении из Германии Амирэджиби-Георгадзе был арестован. Следователь, который вел его дело, никак не мог понять, почему трижды беглец, оказавшись на Западе, все-таки вернулся в Россию.
Невероятные истории, связанные с Чабуа Амирэджиби, рождались буквально на глазах. В один из наших приездов Чабуа и Гия Маргвелашвили в очередной раз встречали нас в аэропорту. Высокий стройный Чабуа, щеголяя новым элегантным пиджаком, как обычно, пошел договариваться с администратором гостиницы “Тбилиси”, излюбленного места нашего проживания. Услужливый пожилой швейцар подхватил два наших чемодана и, опережая нас, понес на четвертый этаж, в номер. Чабуа положил ассигнацию в подставленную руку швейцара.
Белла сказала:
– Какой симпатичный дедушка!
– Да, этого дедушку я знаю давно… – задумчиво откликнулся Чабуа и рассказал, что после первого ареста он был помещен в городскую тюрьму Тбилиси, где одним из надзирателей работал как раз этот самый “дедушка”. Тогда он был, разумеется, молод и отличался особой садистской жестокостью, а над Чабуа просто измывался. Но однажды, когда он вел Чабуа по тюремному двору, тот повернулся и пнул надзирателя тяжелым арестантским ботинком по голени так, что тот упал и не смог подняться. Конечно, расплата была жестокой, но Чабуа рассказывал об этом случае с гордостью человека, выполнившего свой долг.
Этот неожиданный поворот сюжета поразил нас, и Белла, завершая историю, грустно произнесла:
– Да, дедушка-убийца…
Лагерный друг Чабуа Марлен Кораллов рассказал о своей встрече с ним в пересыльном лагере:
Один из тайшетских зэков (до Тайшета – колымский, таймырский, казахстанский, грузинский), будущий автор знаменитого романа “Дата Туташхиа” Чабуа Амирэджиби, после третьего побега приземлился в Майкудуке. Расположенный в предместье Караганды, угольной столицы и железнодорожного узла Казахстана, Майкудук был центром режимного Песчанлага. Он имел сравнительно постоянный собственный контингент и одновременно служил пересылкой. Этапы приходили в него с запада и востока, шли через него с юга на север…
Не знаю, почему меня продержали в Майкудуке около трех лет. Не знаю, почему в карцерах и бурах. Подфартило. Во всяком случае, я принял бледно-зеленого после следствия Чабуа как зэк обветренный, заматеревший. Отношения сложились с первого взгляда – и на полвека. После каждого побега срок Чабуа возрастал. Постепенно накопилось 83 года. (Из которых он отсидел 16.) Поэтому хрущевские милости возвратили Амирэджиби волю гораздо позднее, чем Домбровскому и мне.
Пожалуй, “возвратили” – неточное слово. С большим трудом Чабуа вытаскивали на волю родичи и друзья. Чабуа освободили позже, чем большинство политзаключенных, доживших до реабилитации, в 1959 году. Заработанный Чабуа срок требовал особого рассмотрения. Комиссия по помилованию, которая разбирала документы, вынуждена была ознакомиться с показаниями четырехсот свидетелей, допрошенных по его делу. Получив литер до Тбилиси, пишет Марлен Кораллов, Чабуа сменил его на мягкий вагон в Москву:
На одной из станций увидел у торгующей бабоньки белоснежного гуся с роскошной длинной шеей. Не поскупился.
Позвонил, постучал, как 16 лет назад, в двухкомнатную квартиру Светлова.
Живописать рыдания, слезы, объятия я не стану…
– Где же Миша? – спросил Чабуа у Родам.
– Наверное, в Союзе писателей, в ресторане…
Через полчаса Чабуа вошел в Дубовый зал с гусем на плече.
По-моему, в мировую литературу так не вступал ни один из прозаиков и поэтов.
Когда его наконец выпустили из заключения, он, пройдя через какую-то административную работу, начал писать, используя свой богатейший жизненный опыт. Первая книга рассказов Чабуа вышла в 1962 году.
Суровые годы, проведенные в лагерях, отчаянные побеги, необходимость общаться с гэбэшниками, с одной стороны, и с урками – с другой, не только не заставили Амирэджиби потерять себя, но, напротив, помогли победить жизненные обстоятельства, выстроить свою судьбу и стать крупнейшим грузинским писателем. Его роман “Дата Туташхиа” (1973–1975; авторский перевод на русский язык – 1976) – настольная книга целого поколения грузинских и широкого круга русских читателей. Я счастлив, что моя любовь к Чабуа переросла в творческое содружество – по его просьбе я проиллюстрировал этот роман (Москва: Советский писатель, 1990). По книге в дальнейшем был снят многосерийный фильм “Берега”.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!