Пелагия и красный петух - Борис Акунин

Ах, как нехорошо, терзалась Пелагия. Ни за чтони про что бросила тень на человека...

Едва капитан расправился со вторым стаканом ипринялся за третий, дверь резко распахнулась.

– Вы велели всем пассажирам сидеть по каютам?– с порога бросил Долинин капитану.

– Да.

– Тогда почему тринадцатая пуста?

– Как пуста? Я собственными глазами видел, какгосподин Остролыженский туда входил! И предупредил его до особого распоряженияникуда не отлучаться!

– «Предупредил»! Нужно было в коридоре матросапоставить!

– Но это совершенно невозможно! Позвольте,я... – Капитан бросился к двери.

– Не трудитесь, – брезгливо поморщился СергейСергеевич. – Я только что там был. Багаж на месте, а пассажира нет. Входить итрогать что-либо запрещаю. У двери я поставил полицейского урядника.

– Ничего не понимаю... – развел рукамикапитан.

– Обыскать пароход! – приказалхмуро-сосредоточенный Долинин, – От трубы до угольной ямы! Живо!

Капитан и начальник полиции выбежали вкоридор, а следователь уже совсем другим тоном, как равный равной, сказалмонахине:

– Исчез ваш Стеклянный Глаз. Вот вам,мадемуазель Пелагия, ребус номер два.

На ироническое «мадемуазель» сестра необиделась, потому что поняла – вольное обращение не для насмешки, а в знаксимпатии.

– Этот не «разинец», – задумчиво произнесследователь. – Те никогда билетов не берут, да еще первого класса. Пожалуй,«фартовый». Их повадка.

– «Фартовый» – это бандит?

– Да, из какой-нибудь почтенной речной шайки.А то и залетный, среди них одинокие волки не редкость.

Подозрительное исчезновение одноглазогоизбавило Пелагию от чувства виноватости, она осмелела:

– Вы знаете, тот человек действительно былпохож на разбойника. Только не мелкого хищника, даже не волка, а какого-нибудьтигра или леопарда.

Сказала – и застеснялась ненужной цветистости.Поэтому перешла на тон сухой, деловитый:

– Я вот чего не пойму. Если убийство совершилбандит высокого класса, то как быть с мешком, с этим, как его, «тыльником»?Зачем такому человеку мелкие кражи?

– Ребус, – признал Долинин. – Несомненныйребус.

И сделал запись в блокноте.

Полистал исписанные, изрисованные странички.Стал резюмировать.

– С первичным дознанием вроде бы все. Итак.Благодаря вам, милая сестрица, у нас появился главный подозреваемый. Приметыизвестны (я после запишу с ваших слов поподробнее), имя тоже. Хотя имя скореевсего фальшивое. Теперь нужно разобраться с жертвой.

Долинин наклонился над трупом, недовольнопоморщился.

– Ишь как ему физиономию-то перекосило. Будетсложность с опознанием.

– Зачем же его опознавать? – удивиласьмонахиня. – Ведь он путешествовал не один, а со спутниками. Они и опознают.

Взглянув на врача и фотографа,прислушивавшихся к разговору, Сергей Сергеевич сказал:

– Доктор, идите в капитанскую каюту и напишитеотчет. Кратко, но не упуская существенного. Вас же [это уже фотографу] попрошусходить к боцману и принести моток бечевки. Еще попросите нож – канатный,боцман знает.

И лишь оставшись с Пелагией наедине, ответилна вопрос, причем снизил голос до доверительной приглушенности:

– Знаете, мадемуазель, почему я кинулся самрасследовать это убийство?

Вопрос был явно риторический, и, выдержавположенную по сценическим законам паузу, Долинин наверняка ответил бы на негосам, однако монахиня, которой умный следователь нравился все больше и больше,позволила себе вольность (раз уж не «сестрица», а «мадемуазель»):

– Полагаю, вам прискучила ваша инспекция,захотелось вернуться к живому делу.

Сергей Сергеевич коротко рассмеялся, отчегосухое, желчное лицо смягчилось и помолодело.

– Это, положим, верно и лишний раз заставляетменя восхититься вашей проницательностью. Я, знаете ли, и вправду никак непривыкну к административной деятельности. Коллеги завидуют: такой карьерныйвзлет, в сорок лет генеральский чин, член министерского совета, а меня всеностальгия мучает по прежнему занятию. Я ведь еще год назад следователем был,по особо важным. И, смею уверить, недурным следователем.

– Это видно. Должно быть, начальство отметиловас за отличную службу повышением?

– Если бы. – Долинин усмехнулся. –Следователь, будь он хоть семи пядей во лбу, протри он хоть тысячу брюк наколенках да в придачу тысячу сюртуков на локтях, на этакие высоты нипочем невознесется. Большие карьеры не так делаются.

– А как?

– Бумажным образом, дорогая сестрица. Бумага –вот ковер-самолет, на котором в нашей державе единственно и можно воспарить кгорним высям. Я, когда за перо брался, о карьере, честно говоря, и не помышлял.Наоборот, думал – не поперли бы взашей за такую дерзость. Но сил больше не былосмотреть на азиатчину в нашем следовательском деле. Написал проект реформы,разослал высшим лицам государства, которым доверено руководить охранойзаконности. Решил, будь что будет. Стал уже себе другую службу подыскивать, поадвокатской части. И вдруг вызывают раба Божьего на самый Олимп. Молодец,говорят. Такого, как ты, давно ждем. – Долинин комично поднял руки, словнокапитулируя перед непредсказуемостью капризницы судьбы. – Мне же и поручилиподготовить реформу, которая призвана урегулировать взаимодействие органовполицейского дознания и судебного следствия. Что называется, сам напросился.Теперь вот, подобно Вечному Жиду, скитаюсь по городам и весям. Наурегулировалсятак, что хоть волком вой. Однако вы, мадемуазель Пелагия, не думайте, чтоДолинин взял да и удрал со скучного урока, как гимназист. Нет, я человекответственный, мальчишеским порывам не подвержен. Видите ли, с этимМануйлой-пророком дело особенное. Его ведь уже второй раз убивают.

– Как так?! – ахнула Пелагия.

– А вот так. Этого субъекта многие терпеть немогут.

Сестра кивнула:

– Это я уже поняла.

– Первый раз Мануйлу убили три недели назад, вТверской губернии.

– Простите, я что-то не...