Ангелы и Демоны - Дэн Браун

Лэнгдон практически ослеп, выбежав из базилики. Белые лучипрожекторов обожгли сетчатку. Впрочем, он все же смог различить перед собой,словно в тумане, спину сбегающего по ступеням камерария. Окруженный белымсиянием, как нимбом, священнослужитель походил на какое-то современноебожество. Обрывки сутаны развевались за его спиной, и на обнаженном теле быливидны раны и ожоги, нанесенные руками врагов. Камерарий бежал, гордо расправивплечи и призывая мир к вере в Бога. Клирик мчался к толпе, держа в руках орудиесмерти.

«Что он делает? — думал Лэнгдон, возобновляяпогоню. — Он же всех убьет!»

— Делу рук сатаны нет места в доме Бога! — кричалкамерарий, приближаясь к окаменевшей от ужаса толпе.

— Святой отец! — пытался остановить егоЛэнгдон. — Для вас туда нет пути!

— Обрати свой взор в небеса! Мы часто забываем смотретьв небо!

И в этот момент Лэнгдон понял, куда бежит камерарий. Ученомунаконец открылась вся прекрасная правда. Хотя американец по-прежнему мало чтовидел, он знал, что спасение рядом. Или, вернее, прямо над головой.

Это было полное звезд небо Италии.

Вертолет, который камерарий вызвал для доставки его вгоспиталь, стоял прямо перед ними. Лопасти винта машины лениво вращались, апилот уже сидел в кабине. При виде бегущего к вертолету камерария Лэнгдонощутил необыкновенный подъем духа. И перед его мысленным взором с калейдоскопическойбыстротой начали меняться разнообразные картины…

Вначале он увидел широкие просторы Средиземного моря. Какоерасстояние до его побережья? Пять миль? Десять? Он знал, что поезд до побережьяидет примерно семь минут. Скорость вертолета — 200 миль в час. Кроме того, унего нет остановок… Если они сумеют вывезти ловушку в море и там сбросить…Впрочем, имелся и иной вариант. La Cava Romana! От мраморных карьеров,расположенных к северу от города, их отделяло менее трех миль. Интересно,насколько они велики? Две квадратные мили? В этот поздний час там наверняка нетлюдей! Если сбросить ловушку туда…

* * *

— Все назад! — кричал камерарий. — Назад!!!Немедленно!

Стоящие рядом с вертолетом швейцарские гвардейцы в немомизумлении взирали на бегущего священника.

— Назад! — рявкнул камерарий.

Швейцарцы отступили.

Весь мир наблюдал за тем, как камерарий обежал вертолет,рванул на себя дверцу кабины и крикнул:

— Вылезай, сын мой!

Пилот, ни слова не говоря, спрыгнул на землю.

Камерарий бросил взгляд на высоко расположенное сиденьепилота и понял, что в его состоянии, чтобы добраться туда, ему потребуются оберуки. Повернувшись лицом к трясущемуся рядом с ним пилоту, он сунул ему в рукиловушку и сказал:

— Подержи, пока я влезу. Потом отдашь эту штуку мне.

Втягивая свое непослушное тело в кабину, камерарий услышалвопль подбегающего к машине Роберта Лэнгдона. «Теперь ты все понимаешь, —подумал камерарий. — И ты наконец уверовал».

Камерарий уселся в кресло пилота, притронулся к знакомымрычагам управления и высунулся в окно, чтобы взять ловушку с антивеществом.

Но руки швейцарца были пусты.

— Он забрал ее! — крикнул солдат.

— Кто он?! — с упавшим сердцем спросил камерарий.

— Вот он, — ответил швейцарец, показывая пальцем.

* * *

Роберт Лэнгдон был чрезвычайно удивлен тяжестью ловушки.Обежав вертолет, ученый взобрался в пассажирский отсек, где ему уже довелосьпобывать с Витторией всего несколько часов назад. Оставив дверцу открытой, онзастегнул ремень безопасности и крикнул занявшему переднее сиденье камерарию:

— Летите, святой отец!

Священнослужитель повернул искаженное ужасом лицо кнепрошеному пассажиру и спросил:

— Что вы делаете?!

— Вы поведете вертолет, а я сброшу ловушку! —крикнул Лэнгдон. — Времени на споры у нас нет! Поднимайте в воздух этублагословенную машину!

Казалось, что камерария на секунду парализовало. В беломсвете прожекторов стали видны морщины на его лице.

— Я могу сделать это и один, — прошепталон. — Я должен закончить это дело самостоятельно.

Лэнгдон его не слушал.

— Да лети же ты! — услышал он свой собственныйкрик. — Быстрее! Я здесь для того, чтобы тебе помочь!

Американец взглянул на стоящую у него на коленях ловушку и,задыхаясь, выдавил:

— Три минуты, святой отец! Всего три!

Эти слова вернули камерария к действительности, и он, не испытываяболее колебаний, повернулся лицом к панели управления. Двигатель взревел наполную мощность, и вертолет оторвался от земли.

Сквозь поднятый винтом вихрь пыли Лэнгдон увидел бегущую квертолету Витторию. Их глаза встретились, и через долю секунды девушка осталасьдалеко внизу.

Рев двигателя и ураганный ветер, врывающийся в открытуюдверь, привели все чувства Лэнгдона в состояние полного хаоса. Кроме того, емуприходилось бороться с резко возросшей силой тяжести, поскольку камерарий поднималмашину с максимальной скоростью. Залитая огнями площадь Святого Петра оченьбыстро превратилась в небольшой светлый эллипс, окруженный россыпью уличныхфонарей.

Ловушка с антивеществом, словно тяжелая гиря, давила на рукиЛэнгдона. Он старался держать ее как можно крепче, поскольку его покрытые потоми кровью ладони стали очень скользкими. Внутри ловушки спокойно парила капляантивещества, а монитор пульсировал красным светом, отсчитывая последниеминуты.

— Две минуты! — крикнул Лэнгдон, еще не зная, в какомместе камерарий намерен сбросить ловушку.

Огни улиц под ними разбегались во всех направлениях. Далекона западе можно было увидеть побережье Средиземного моря — сверкающую линиюогней, за которой расстилалась не имеющая конца темнота. Море оказалось гораздодальше, чем думал Лэнгдон. Более того, море огней на побережье еще разнапомнило о том, что произведенный даже далеко в море взрыв может иметьразрушительные последствия. Об уроне, который может нанести жителям побережьяподнятое взрывом цунами, Лэнгдону просто не хотелось думать.