Крах лицедея - Чингиз Абдуллаев

— Не могу с вами согласиться, — возражал Мачадо, — Карраскотонко чувствует конъюнктуру. Он знает, какие украшения нужны женщинам. В концеконцов, главные клиенты его салонов — женщины, которым нравится изящество иодновременно некоторая пышность форм в его изделиях. Минимализм сегодня не вмоде. Я знаю, вы, как и многие немецкие ювелиры, исповедуете другие идеи, но унас, на юге, несколько иные стандарты. Здесь восхищаются не просто красивымикамнями с безупречной огранкой. Для нас не менее важны и формы, в которые этикамни оправлены.

— Этот спор может стать бесконечным, — сказал Шекер, — но явидел ваши прошлые работы, сеньор Мачадо. И в них чувствовалось влияние новыхконцепций именно немецких ювелиров.

Мачадо остановился. Было заметно, что он несколько смущен.

— Скорее фламандских, — возразил он после недолгогомолчания, — но работы Карраско мне все равно нравятся. В них есть ощущениевремени, ощущение нового века в сочетании со старыми традициями. А вы оченьнаблюдательны, герр Шекер, — Мачадо в шутку обратился к своему турецкомусобеседнику так, как это обычно делают в Германии.

Однако турецкий ювелир не понял юмора. Или не захотел егопонимать.

— Мне тоже нравятся работы немецких и фламандских мастеров.Было бы жаль терять достижения национальных школ. Ведь если бы союз Карраско сРочбергом был заключен, он нанес бы удар по всей европейской ювелирнойпромышленности. С такими гигантами, как корпорация Рочберга или компанияЯмасаки, мы не смогли бы конкурировать. Карраско впустил бы американцев на нашивнутренние рынки через свои склады, магазины, филиалы. Ювелирам Европы пришлосьбы вырабатывать единый стиль, чего я так не люблю и избегаю. Иначе Рочбергзадавил бы нас всех как конкурентов. Он на это способен…

— Вы с ним раньше встречались?

— К счастью, нет. Но я хорошо знал его работы. Безупречнаяогранка, псевдоампир. И конечно, агрессивная реклама. Беда американцев всегда втом, что у них слишком много денег…

Шекер обернулся на Дронго и замолчал. Ему было неприятно,что его слова мог кто-то услышать. Мачадо тоже взглянул на Дронго, но не придалприсутствию постороннего никакого значения.

— Рочберг был настоящий гений в раскрутке любого товара, —продолжил беседу Мачадо. — Шесть лет назад мы выпустили неплохую коллекциюукрашений для молодежи — относительно дешевые кольца с небольшими бриллиантами,чтобы их могли позволить себе молодые люди со средним уровнем дохода. Но у насукрали идею. И когда мы начали активно внедрять наш товар на европейские рынки,выяснилось, что корпорация Рочберга уже предприняла поставку похожих колец замесяц до нашей официальной презентации. Представляете, какой был скандал?Презентации пришлось отменить, а производство новых колец остановить. Нашафирма чуть не разорилась. Мы больше четырех лет выплачивали долги банкам.

— Выходит, вы тоже не очень любили Исаака Рочберга, —улыбнулся Шекер. Он еще раз оглянулся на Дронго, но тот стоял к ним спиной, и,кажется, их беседа его совершенно не интересовала.

— Действительно, — согласился Мачадо, — получается, что мыоба имели все основания не слишком жаловать сеньора Рочберга.

— Только не говорите об этом комиссару, — посоветовал ТургутШекер, — не то нас обоих вместе или по отдельности обвинят в убийстве нашегодорогого гостя.

— В момент убийства мы были на презентации, — напомнилМачадо, — я думаю, у нас абсолютное алиби. Никто не сможет к нам придраться.

— Смогут, — прервал его турок. — Любой из нас мог убитьРочберга и лишь затем появиться на презентации. Лучше никому и ничего неговорите. Нет у вас никакого алиби, мой испанский друг, как нет его и у меня. Втакой двусмысленной ситуации лучше молчать. Иначе нас вполне могут обвинить.

Ювелиры прошли дальше.

«Как странно, — подумал Дронго, — по-моему, каждому изсобравшихся здесь покойный Рочберг чем-либо не угодил. Удивляюсь, как онсогласился прибыть сюда без охраны. Или он не обращал внимания на подобные„мелочи“?»

Дронго обернулся, услышав быстрые шаги, и увидел, как к немуспешит Ирина Петкова.

— У нас неприятности, — сообщила она, чуть запыхавшись, —кажется, наш главный подозреваемый здесь.

— Кто? — спросил Дронго, нахмурившись.

— Я только что получила сообщение из Интерпола, — призналасьона, — меня просили передать вам привет. Многие помнят вас по совместной работееще в начале восьмидесятых.

— Вы не сказали, кто именно стал главным подозреваемым? —терпеливо напомнил Дронго.

— Фил Геддес, — выдохнула она, значительно понизив голос. —Вы не слышали о скандале во Флориде в прошлом году. Оказывается, в нем былизамешаны американский ювелир и наш знакомый Фил Геддес. Вы можете себе такоепредставить?

Дронго удивленно посмотрел на Петкову, словно не понимая, очем она говорит.

— Фил Геддес? Английский журналист? Тот, чьи статьи читаетвся Европа?

— Тот самый. Он ведет великосветскую хронику и в прошломгоду был на приеме в Майами. Как раз в то время корпорация Рочберга подала всуд на страховую компанию. Был большой скандал, а Геддес разузнал, чтокомпаньоны Рочберга были не совсем правы. Именно тогда Рочберг при всехоскорбил Геддеса, назвав его «несерьезным журналистом». Геддес тоже подал всуд, но проиграл. У Рочберга прекрасные адвокаты, и они смогли доказать, чтослова «несерьезный журналист» не имеют в своей основе оттенка оскорбления, асвидетельствуют о подходе журналиста к своей профессии, что и имел в видуРочберг. В общем, Геддес процесс проиграл, но разразился целой серией статей иколких намеков в адрес Исаака Рочберга.

— Теперь понятно, почему Эрендира считала, что Фил не долженлюбить Рочберга. Я слышал, как она говорила ему об этом.

— Вот именно. И знаете, что самое важное? Когда Геддеспередал репортаж о смерти Рочберга, он в своем сообщении проставил время.Десять часов вечера. То есть два часа назад, когда никто еще даже непредполагал, что Рочберг убит. Получается, что он либо соврал своим редакторам,проставив другое время, либо знал об убийстве. Вы представляете, как это важно?Мне нужно срочно найти Фила и допросить его, пока испанским полицейским об этомничего не известно.

— Он пришел на презентацию одним из первых, — Дронгозадумался. — А когда убили Рочберга, что говорят полицейские эксперты?

— Примерно в это время. Несколько минут не имеют значения.

— Тогда можно подозревать любого, — решительно заявилДронго, — любого, кто живет в отеле и кто был приглашен к Пабло Карраско.

— Идемте быстрее, — попросила Петкова, — наверно, Геддес всвоем номере. Он передает срочные сообщения сразу для нескольких газет, скоторыми сотрудничает. У него триста тридцать третий номер. Я запомнила — тритройки.