Фронтовой дневник (1942–1945) - Василий Степанович Цымбал

Правда, последнее время одно за другим пришли твои письма Жоре, Тамаре и мне.

Жора кое-что читал из твоего письма и индивидуально, и коллективу. Очень удачно, красочно написано. За этими короткими, образными словами вставали целые картины, и такие точные, подробные, как будто бы я их видела сама.

Если бы ты жил сейчас в Ейске этой серенькой, незаметной и нудной жизнью, какой живем мы сейчас, ты ушел бы обратно на фронт.

О нашей жизни просто нечего писать. Живем, и все.

Ты пишешь, что бросишь свои дневники. Это ужасно. Разве ты не мог бы выслать их по частям бандеролью в Ейск, к нам?

Ты все время пишешь, что, возможно, не вернешься к нам. Не рыжая ли Матильда с коровой и свиньей привяжет тебя там, в далекой Германии?

Я все-таки твердо надеюсь, что будет тот день, когда я увижу и поцелую тебя, твои горячие глаза. Я твердо надеюсь, что наши горячие пожелания уберегут тебя от пуль. До счастливой встречи, родной.

14 апреля 1945 г.

Дуют сильные ветры, и линии плохо работают. Наблюдается то скрещение проводов, то земля. Позавчера со Сперовым проходили всю ночь, а повреждения в темноте найти не могли. Сегодня уже 2 раза ходил Садовин, ходили и мы со Сперовым, который решил сделать из меня настоящего линейного надсмотрщика.

Вчера были у нас капитан и Малиновская. Мне пришлось кормить их обедом. Они немножко выпили, и капитан угостил меня портвейном.

Когда они уехали, зашли четверо проходящих офицеров. Они попросили у нас закусить чего-нибудь и стали пить водку, которую принесли с собой. Нам всем налили по 100 грамм.

15 апреля 1945 г.

Пришло печальное известие: 12 апреля внезапно умер Рузвельт. Художник рисовал с него портрет, позировавший Рузвельт потерял сознание, и оно больше не вернулось к нему. Умер спокойно.

На пост президента вступил вице-президент Трумэн362, заявивший, что он будет продолжать политику Рузвельта в организации послевоенного мира и безопасности.

Говорят, что в Восточной Пруссии все закончено. Передан приказ т. Сталина о том, что Кенигсберг включается в состав Советского Союза. Население остается на месте, приняты меры к восстановлению квартир, гражданского населения и города.

17 апреля 1945 г.

По натуре своей русский человек сердобольный и мягкосердечный.

Правильно говорит И. Эренбург, что русскому человеку есть за что мстить немцам, однако наши солдаты не применяют душегубок, не бросают детей в колодцы, не привязывают старух к лошадиным хвостам363.

Недавно произошел такой случай. К нашему дому откуда-то с дороги на четвереньках приползла старуха-немка лет 70–80. Она забралась в соседнюю с нами пустующую комнату и поселилась там на соломе.

Мы видели, что старуха беспомощна, и не могли ее бросить на произвол судьбы. У нас поднялся спор, стоит ли принять какое-либо участие в судьбе старухи. Говорили за и против. Одни доказывали, что старуха беспомощна, она ничего не понимает в войне и в происходящих событиях, и к ней надо отнестись по-человечески, несмотря на то что сами же немцы, вероятно, ее дочери и сыновья, удирая от Красной Армии, бросили старуху на произвол судьбы. Другие не без основания доказывали, что старуха является матерью немцев, которые в России бесчинствовали и, может быть, жгли наши дома, убивали наших детей, издевались над стариками.

Приводили пример и о том, что недавно в течение двух часов из одного дома старик со старухой обстреливали связистов соседней с нами части.

Приводились также примеры о том, что эти «мирные немцы» связаны с фолькштурмом364, шпионят и недавно убили двух связистов.

Нам стало жаль эту седую больную женщину, которая была беспомощна, как дитя.

Решено было накормить старуху и напоить чаем. И вот при свете электрического фонаря Садко Иванович, Садовин и я принесли старухе каши и сладкого чаю. Мы стояли и смотрели, как она полулежа ест. Руки у нее дрожали, и из ложки выплескивалась каша, выливалась на одежду и солому. Все-таки старуха немного поела.

Затем она с жадностью стала пить чай, что-то говоря нам.

Было достаточно холодно. На дворе выл и свистал ветер. Окна были разбиты, и через комнату сквозило. Мы с Семеном заставили одно окно дверью, а старуху я покрыл теплым пальто, которое мы обнаружили в кладовке.

Так мы за старухой ухаживали в течение трех дней. Она уже перестала принимать пищу, под себя оправлялась и вообще доходила. На четвертый день утром я увидел, что старуха мертва. Она лежала так же калачиком, и у нее даже не расправились ноги и руки. Вероятно, умерла она тихо. К обеду ее свалили на телегу, и Геннадий Белов свез ее подальше в овраг.

Так практически разрешился этот вопрос.

В чем можно обвинить русского солдата? В некоторой похотливости, хотя от природы он менее падок на женщин, чем, например, француз.

Затяжная война сделала солдата, по отношению к женщине, петухом. Он просто изголодался по женщине. Да и сами немецкие женщины немало в этом виноваты.

Сто́ит русскому солдату зайти в комнату к немкам, присмотреть себе, какая нравится, и сказать ей «Ком365», как она без видимого сопротивления идет за солдатом в другую комнату. Солдат показывает женщине на известное место, и она покорно расстегивает брюки (обычно они ходят в спортивных брюках) и ложится. Солдат делает «фик-фик» и отпускает женщину.

Если бы фрау оказывала сопротивление, кричала, то солдат просто ушел бы от нее, ибо ему, в конце концов, стыдно, и даже если женщина покорно легла, солдат поскорее делает свое «фик-фик», потом поспешно застегивается и виновато уходит, не глядя ей в глаза и как бы извиняясь: дескать, ничего не поделаешь, – война.

По рассказам товарищей, некоторые немки не только не сопротивляются, а охотно сами делают «фик-фик» и, довольные, прижимаясь к солдату, говорят: «Гут, гут!366»

При появлении русского солдата фрау уже готовится к тому, чтобы удовлетворить его желание. Был такой случай: к одной фрау, которая была заподозрена в шпионаже, пришли искать рацию. Ей сказали: «Показывай свою рацию». Фрау сняла брюки, легла и стала показывать!

Мне кажется, что русская женщина на это не способна. Она или будет сопротивляться, вплоть до своей гибели, или, если она распутна, сама будет искать случая, чтобы удовлетворить свои потребности, а заразиться таким массовым психозом страха, что ли, чтобы по первому мановению снимать штаны и покорно ложиться, русская женщина не способна.

Рядом с нами стоит