Сирена морских глубин - Суми Хан

за неблагодарность, но исполнил мое желание. Он положил мне в рот розовую жемчужину и велел проглотить. Сказал, что, когда придет время возвращаться, жемчужина приведет меня обратно.

Бабушка пальцами пощупала пульс Чунчжи: его биение было энергичным и ровным. Девушка описала, как уплыла из дворца навстречу солнцу.

– Добравшись до поверхности, я проснулась. А потом встала с постели, отправилась на кухню и нашла тушеную курицу. – Чунчжа повернулась к бабушке. – Значит, это был никчемный, пустой сон?

Старуха, опираясь на плечо Чунчжи, поднялась.

– Сдается мне, этот сон вещий.

– Что он означает?

– Что ты выйдешь замуж за богача, уедешь далеко-далеко и родишь двух дочерей.

– Но именно это и произошло во сне.

– Иногда то, что происходит во сне, совпадает с его толкованием.

– Но откуда ты знаешь? Вдруг этот сон означает нечто иное?

Бабушка пожала плечами:

– Единственный способ узнать наверняка – прожить свою жизнь и выяснить это.

Пока Чунчжа таскала с колодца ведра с водой, Гончжа поддерживала огонь под железным котлом. Чжин помог бабушке вынести из дома постельное белье и одежду.

– Какой смысл стирать, если потом все снова испачкается? – ныл Чжин.

– Какой смысл есть, если потом снова проголодаешься? Или просыпаться, если потом снова заснешь? Пожалуйста, не говори глупостей, иначе твой рот научится твердить только чепуху. – Старуха шлепнула внука по голым ногам выбивалкой, которой выбивала пыль из одеял, висевших на деревянной раме. – Снимай-ка одежду! Мерзкие японские букашки. До того, как появились эти собаки, на Чеджудо не было ничего подобного.

Чунчжа опустила в кипящий котел золу и щелок. Она вспомнила, как в детстве бегала голышом, совсем как брат и сестра, пока мама и бабушка кипятили одежду. В теплую, солнечную погоду купалась в океане, скребла тело пригоршнями мокрого песка, а потом бежала домой ополаскиваться.

После того как одежду разложили на песке для просушки, Чунчжа подошла к бабушке, которая заплетала Гончже косы. Неподалеку дожидался Чжин с чисто выбритой головой, рядом с ним на земле валялась кучка состриженных волос.

– Всё, Гончжа. Отправляйтесь на берег мыться. Чжин, бросай волосы в огонь! Держитесь левее больших скал и не заходите слишком далеко. Усерднее скребите кожу!

Двое ребятишек умчались, и бабушкины наставления прекратились.

Старуха похлопала по земле перед собой:

– Твоя очередь, Чунчжа.

Она принялась расчесывать Чунчже волосы, щурясь и рассуждая:

– Разве не любопытно, что сейчас, в старости, я могу разглядеть любую песчинку? А эти огромные деревья и валуны сделались нечеткими, и нынче я едва различаю горы и холмы.

Чунчжа ничего не отвечала, лишь вполуха слушая бабушку, которая теперь похвалялась острым зрением, которое было у нее в юности. После того как воспоминания увлекали старуху в прошлое, она долго пребывала там, прежде чем возвратиться в настоящее.

– …Вот так я и обнаружила первую устричную отмель, которая привела меня ко второй. В награду за мое острое зрение море купило мне этот дом. А нынче даже мой главный дар слабеет, как и остальное тело. Айгу! Если бы не сила духа, присущая семейству Го, думаю, я бы уже и пальцем не шевельнула.

Следующие бабушкины слова подействовали на Чунчжу так, точно ее окатили ведром ледяной воды.

– Скоро приедет ваш отец, чтобы забрать твоих брата с сестрой. – Старуха говорила тихо, чтобы ее не подслушали. – Они будут жить с ним и его новой женой.

– Что?! – Чунчжа попыталась было обернуться, но бабушкин кулак крепко сжимал ее волосы. – У отца новая жена? Откуда тебе известно?

Пожилая женщина вздохнула.

– Я ему написала. Разумеется, у него была другая. Этот человек слишком слаб для самостоятельных поступков.

– Почему он увозит только Чжина и Гончжу? Почему не меня?

Сначала мужчина осведомился только про сына. Старуха написала ответ, настаивая, чтобы он взял к себе и младшую дочь. Иначе, обремененная заботами о сестре и бабушке, Чунчжа никогда не найдет подходящего мужа. С таким же успехом он может собственными руками столкнуть обеих своих дочерей с обрыва.

– Ты достаточно взрослая и можешь позаботиться о себе. И ты нужна мне здесь, чтобы похоронить меня как полагается.

Бабушка разделила волосы Чунчжи на три части и умастила каждую прядь ароматическим маслом, после чего заплела косу.

– Я не уехала бы с Чеджудо, даже если бы отец умолял меня! – задрожав, воскликнула Чунчжа. – Чжину и Гончже не обязательно уезжать, верно? У нас есть дом, и я зарабатываю достаточно, чтобы прокормить нас всех! – Чунчжа была уже на пути к тому, чтобы войти в число лучших хэнё, как ее мама и бабушка.

Старуха обмотала конец внучкиной косы куском бечевки, наклонилась, чтобы потуже затянуть узел зубами, и только потом ответила:

– Он приедет недели через две, когда начнутся высокие приливы.

– Откуда?

– Из Пусана, где теперь живет.

Должно быть, отец познакомился с новой женой во время поездки за припасами на материк. Чунчжа вспомнила его последнюю поездку, из которой он вернулся гораздо позднее, чем ожидалось. Когда же приехал домой, мама отказалась с ним разговаривать, и в маленьком домике воцарилось гнетущее молчание.

– А Гончжа и Чжин знают?

– Чжин знает, что куда-то поедет, и только. Ты можешь сама сообщить Гончже, или же это сделаю я. Решай сама.

– Я сообщу, – ответила Чунчжа. – Скажу им, что они должны остаться, что им не нужно уезжать.

Бабушка положила руки на плечи Чунчжи.

– Твой отец обещал отправить их обоих в школу. А у тебя есть такая возможность? И подумай о себе. Какой мужчина согласится взять к себе брата и сестру жены? Ты не сможешь выйти замуж, пока они не уедут. Тебе и впрямь хочется остаться в старых девах?

Чунчжа опустила взгляд и закусила губу.

Утренняя стирка лишила старуху сил, и она ушла в дом отдохнуть. Чунчжа развесила выстиранные одеяла на двух деревянных рамах, после чего разложила под ними угли, посыпав их песком. Поднимающийся жар выпарит оставшуюся грязь, не спалив ткань. Когда с другой стороны их прогревало солнце, толстые стеганые одеяла быстро высыхали и приятно пахли.

Девушке вспомнилась ночь, проведенная на ферме «Дом в облаках». Там чистых одеял хватало и для гостей. Ей дали шелковое одеяло, такое легкое, что ее встревожило, не замерзнет ли она, но оно оказалось на редкость теплым. Бабушка объяснила, что хотя шелковая набивка легче, в то же время она более теплая, когда холодно, и более прохладная, когда жарко. «Даже во сне богачи избавлены от тяжких забот остального мира», – усмехнулась она.

Чунчжа пыталась представить свою жизнь на горе вместо побережья. Станет ли ее кожа мягче и белее, если она будет каждую ночь