Сирена морских глубин - Суми Хан

из-за политических волнений был вынужден прервать занятия в Сеульском национальном университете, где надеялся стать филологом-классиком и поэтом, как его покойные отец и дед. Его мать, убежденная в неизбежности войны, подкупом добыла для него должность в отделении полиции, чтобы держать его подальше от границы, принудительно разделившей страну пополам. Талант к бюрократической прозе способствовал повышению ее сына и привел его на юг, на Чеджудо. Остров ссыльных находился далеко от назревавшего на севере конфликта, но, к сожалению, еще дальше от материнской стряпни.

– На правильном корейском здесь не говорят и уж тем более не пишут! У вас, жителей Чеджудо, не просто акцент – это совсем другой язык! – жаловался констебль Ли, за четыре дня уже в четвертый раз явившийся на обед.

На сей раз он принес пакет белой муки мелкого помола, которую старуха превратила в домашнюю лапшу.

– Эта мягкая, но в то же время упругая лапша замечательна! Не уверен, что моей матушке под силу тягаться с вами. – Казалось, борода господина Ли поглощала бульона не меньше, чем он сам.

– Я желала бы познакомиться с вашей мамой, ибо вы довольно взыскательный ценитель хорошей кухни, – откликнулась бабушка со своего места на крыльце.

– Тут вы правы. – Констебль широко развел руками. – Всем моим чувствам присуща острота, но чувство вкуса у меня совершенно исключительное. – Он поднял миску, чтобы выхлебать остатки лапши. – Я все хочу у вас спросить… – Он сощурился. – Про ваше владение корейским. Оно прямо-таки безупречно. И акцент у вас не столь резкий. Однако при этом вы – ныряльщица в захолустной деревушке. Кто вы на самом деле?

Старуха ответила констеблю столь же испытующим взглядом.

– Вы проницательнее, чем кажетесь, не так ли? – Она вздернула подбородок. – Семья Го – одна из древнейших янбанских семей Чеджудо, известная тем, что дает образование своим дочерям. До того, как во время оккупации наше благосостояние пошатнулось, я вместе со своими двоюродными сестрами училась в сеульской школе.

– Вот почему вы умеете готовить материковые блюда!

– Я научилась этому на кухне своей тетушки.

– То есть вы знаете, как делать кимпаб? Возможность брать что-нибудь с собой в дорогу пришлась бы очень кстати.

– Если сумеете верно описать вкус, я приготовлю все что угодно.

Бабушка выслушала восторженный панегирик рисовому рулету, завернутому в водоросли, и заявила, что подходящие водоросли в теплых водах Чеджудо не растут.

– Вам придется послать за ними на материк. – Она порылась в деревянном ларчике, ища огрызок карандаша. – У вас есть бумага, чтобы я могла составить список продуктов?

Господин Ли протянул ей мятый клочок, истончившийся оттого, что записанное на нем много раз стирали.

– Я могу отправить список маме, когда прибудет пароход из Мокпо.

Пожилая женщина метнула на него взгляд:

– Вам известно, когда он должен прийти?

– Через пять дней. Прибытие было отложено из-за ремонта двигателя. А теперь ждут прилива.

– Откуда вы знаете?

– От радиста в порту Чеджудо. У меня полный доступ к радиограммам.

Бабушка задумчиво вертела в пальцах карандаш.

– Вы человек со многими скрытыми талантами, не так ли?

Констебль ответил ей пристальным взглядом:

– Возможно, у вас скрытых талантов не меньше.

Старуха огляделась, чтобы убедиться, что поблизости нет никого из внуков, особенно Чунчжи, и они не услышат ее следующий вопрос:

– Вы, случайно, не знаете, какой пес насмерть забил мою дочь, а?

Выражение лица констебля осталось непроницаемым.

– Мать девушки забрала на допрос военная полиция? Значит, вот как умерла хэнё Го Сукчжа…

Пожилая женщина кивнула.

– Но об этом не нужно рассказывать, особенно детям. Пусть думают, что она погибла при погружении, так безопаснее. – Старуха вздохнула. – Нам не стоит снова привлекать внимание так называемых властей.

Господин Ли понял опасения пожилой женщины. Его полуприкрытые глаза распахнулись.

– Я выясню, на ком лежит ответственность. Но мне любопытно: что вы будете делать, когда узнаете?

Старуха долго не отвечала.

– Там разберусь, – проговорила она наконец.

Она была уверена, что на задержавшемся пароходе из Мокпо прибудет отец детей, поэтому разрешила младшим внукам сколько угодно играть в воде, не напоминая им об уроках. На севере море не такое ласковое и теплое, объясняла бабушка Чунчже, накладывая в миски добавку.

– Ваш отец приезжает завтра. Вам нужно будет собраться. – Это заявление бабушка сделала ближе к концу непривычно обильного ужина: тем утром она обменяла драгоценную серебряную заколку для волос на бычий хвост и кусок говядины размером с кулак.

Дети опустили глаза в миски. Их набитые щеки перестали шевелиться.

– Принесу еще ростков, – сказала Чунчжа, вставая из-за стола, чтобы спрятать лицо.

Чжин сглотнул.

– Папа разрешит мне взять мои камешки? – спросил он.

Гончжа наморщила нос:

– Зачем тебе камешки на материке? Все будут считать тебя неотесанной деревенщиной.

– Но это волшебные камни Чеджудо. Верно, бабушка?

Пожилая женщина кивнула:

– Черные камни на Чеджудо – это слезы пятисот сыновей Бабушки Сольмундэ.

– Как огромная бабушка могла создать целый Чеджудо всего из семи пригоршней земли? – усмехнулась Гончжа. – И если она была такая сильная, то почему не смогла выбраться из котла с супом, в который свалилась? Это глупая легенда.

– Придержи язык! – крикнула бабушка вслед Гончже, скрывшейся в кухне. – Как по-твоему, отчего тольдам так хорошо защищает от зимней стужи? Стена, сложенная из обычных камней, не смогла бы воспрепятствовать завывающим морским ветрам. Не оскорбляй духов своей бездумной болтовней!

Когда Гончжа, шмыгая носом, ворвалась в кухню, Чунчжа вытирала глаза рукавом. Крепко обнявшись, сестры расплакались.

7

– Ты уверена, что это наш отец? Он кажется мне совсем незнакомым. – Чжин теребил свой узелок, дергая за завязки.

В узелке лежала вся имевшаяся у мальчика одежда вместе с несколькими черными камешками.

– Разве он не красавец? Вы с Гончжей очень похожи на него, если не считать седины в волосах, – наигранно веселым тоном заметила Чунчжа, гладя отросший ежик волос на голове брата.

Отец приехал на наемной повозке, когда Чунчжа и бабушка готовили завтрак. Девушка издалека услыхала, как он насвистывает, и вспомнила, что когда-то с помощью этого посвиста он подзывал сидевших на деревьях горных воробьев. Отец свистел, заманивая их в клетку просяным колоском, и пичужки подпрыгивали все ближе и ближе. После его бегства мама перестала кормить птиц, и в качающейся бамбуковой клетке воцарилась тишина.

– Поверить не могу, что переселяюсь в большой город на материке! – тараторила Гончжа, прихорашиваясь перед осколком зеркала.

Чунчжа нашла этот блестящий осколок в океане, обернула его острые края тканью и подарила сестренке на прощание.

– Почему вы с хальман не можете поехать с нами? – спросил Чжин, начиная хлюпать носом.

– Бабушка слишком старая, чтобы уезжать с Чеджудо. И я должна