Трое в Долине - Юрий Никитин

— Олег, да хватит таиться! Мы сами должны кричать о себе,чтобы на нас кто-то наткнулся. Пусть даже враг. У нас нет времени искать нилеших, ни мавок... черт, куда все подевались? То как грибов в лесу, а сейчасодни жуки да муравьи...

Олег вздохнул:

— Я могу попытаться. Но если вдруг лес вырвет с корнем...или снова дождь из жаб...

Мрак поколебался, махнул рукой:

— Давай! Все осточертело. Бьемся, бьемся...

— Смотри, — предупредил Олег еще раз. — Потом не жалуйся.

Мрак, на всякий случай, ухватился за землю, напрягся. Олегнегромко произнес заклинание. Выждал, ничего не случилось. Повторил чутьгромче. После паузы произнес другое, подлиннее.

— Не получается? — посочувствовал Мрак.

— Хуже, — прошептал Олег. Он был бледен, на лбу выступиликапельки пота.

— Что хуже?

— У меня всегда получается... Только знать бы где и что!Может, снова дождь из жаб... где-нибудь в тридесятом царстве. Может быть, землятреснула где-то...

Таргитай услышал, сказал жалобно:

— Ладно, не надо! Уж лучше я еще помучаюсь.

— Колдуй, — велел Мрак свирепо. — Ты мужчина, аль нет? Этоне жизнь, если каждый шаг рассчитывать.

Таргитай вякнул:

— Но последствия...

— Ишь, слова-то какие запомнил!.. Ты дуй-дуй. А ты не бойсясделать шаг. Нельзя просчитать все последствия, понял!

Олег с вытянувшимся лицом шептал, взмахивал, помавал,Таргитай колотил по огниву и, как сытый хомяк раздувал щеки, уже и Мрак,похоже, сжалился, ладно, сейчас покажет богу как надо, но вдруг от местабудущего костра раздался дикий крик. Там полыхнуло, Таргитай упал на спину инелепо дрыгал сапогами. На месте жалкой кучки хвороста поднялся ревущий столбпламени, словно разом занялась целая поленница березовых чурок.

На лице Олега был страх пополам с облегчением:

— Все же получилось.

— Молодец, — сказал Мрак одобрительно.

— Да, но...

— Что опять?

— Меня как-то странно тряхнуло.

— Ах какая беда, — сказал Мрак саркастически. — А в боку неколет? Не подташнивает? Особенно, по утрам?

Олег прислушался, сказал настороженно:

— Да, вроде бы, нет... А что?

— Да была у нашей деревне бабка Боромириха... Ах, ещепомнишь? Так у нее вечно тут кололо, там дергалось, в боку подкатывало... Утебя не подкатывает?

Зеленые глаза волхва блеснули подозрением:

— Это у тебя то, что называешь шутками?.. Тогда заранее говори,когда смеяться. Или не обращать внимания. Эх, Мрак... Только о себе!

— А о вас — нет?

— Мрак... Мы с Тархом — это тоже часть тебя, твоего мирка.Та часть, что осталась от рожденного племени, которое мы в дремучемневежестве... подумать только, каком дремучем!.. именовали Народом. Ты и мирспасал, чтобы уцелеть самому и спасти нас двоих!.. Ну, конечно, и остальноймир, чтобы нам было где разгуляться. А я вот, смотрю на весь мир другимиглазами. Там могут быть и умнее нас! Там наверняка есть умнее нас. Роду сверхувидно все, ты так и знай! Потому людей и не пригласил вовсе на раздачупряников. Мы самые младшие, нам пока ничего не полагается.

Мрак слушал со снисходительным любопытством. А Таргитай,вернувшись с новой охапкой хвороста, сказал светлым мечтательным голосом:

— Старшие братья младших обижают, обижают, обижают... нопотом пряники, принцессы и царства достаются младшему брату!

Он сказал так убежденно, верил, что Мрак в воспитательныхцелях тут же взмахом длани отправил бога снова за хворостом. Жизнь — не егосладкие песни, не мечтания ленивого, ее не слагают, лежа на печи, не лепят, какволхвы свои горшки, а куют в огне и крови.

— Ладно, — сказал он с отвращением. — Вроде бы ни топора,чтобы роняли друг другу на ноги, ни ножа порезаться... Правда, в костер могетепопадать... Ладно, авось, сумеете выскочить в нужную сторону.

— А какая нужная? — спросил Таргитай простодушно. Увиделлицо Мрака, поспешил повернуться к волхву, тот любит говорить о своем высоком.— Олег, а к чему, если правая ладонь чешется?

— К деньгам, — буркнул Олег.

— А если левая?

— Битым будешь.

— Уж ты! А если чешется спина?

— Под дождь опадешь.

— Здорово. А если чешется нога...

Олег ответить не успел, Мрак рявкнул:

— Помылся бы, и все делы!

Таргитай виновато съежился:

— Пробовал, не помогает. Через месяц-другой снова чешусь.

Мрак оскалился зубы, на глазах превратился в волка, даже непришлось грякаться оземь, дико посмотрел на горло Таргитая, облизнулсясладострастно, потом с великим усилием отвел взор, отряхнулся, словно выбивалостатки человечьего духа. Пасть была широка, там словно полыхал огонь, аобрамляли багровый страх белые ножи зубов.

Изгои с холодком по коже наблюдали, как могучий зверь однимпрыжком перемахнул костер, не все лесные звери страшатся огня, на той сторонеполяны словно бы что-то шелестнуло, но все, что услышали, это медленно падающийлисток с вершины дерева, что цеплялся за ветки, стараясь задержаться, медленносползал по шершавой коре дерева, стукался черенком, шелестел по-осеннему влажнои оранжево.

Куча хвороста была велика, не куча — гора, до ночи хватит, иТаргитай, поколебавшись, вытащил дудочку. Олег поморщился, но лишь стиснулчелюсти. Когда дударь занят своей палкой с дырками, тогда не ноет, что мрет схолоду, что слабый, что есть надо каждый день, не пробует подольститься, заводяразговоры о высоком.

Олег сходил к коням, те мирно объедали кусты поблизости,проверил путы, вернулся, но перед глазами маячит только Таргитай, при одномвзгляде на которого чувствовал, как в груди вздымается черная злость, дажененависть к этому лодырю, этому тупому, как валенок, человечишке, что как-тосумел... нет, которому выпала странная и дикая удача... и который не знает, какраспорядиться, не умеет и никогда не сумеет!

Таргитай хлопотал у костра, без нужды совал прутиком,раздвигая горящие угли, выкладывая их ровным полем, чтобы давали сухойустойчивый жар. Обычно он засыпал над костром, но сейчас суетился, искательнозаглядывал сердитому Олегу в глаза, заискивал, чувствуя недовольство друга,который старше всего на две весны, но гоняет его почище родителей.