Авиатор: назад в СССР 12 - Михаил Дорин

по корабелкам. Когда это нам довёл Сагит, я понял причину. Мне стоило только посмотреть на календарь.

9 февраля 1984 года — день смерти генерального секретаря Юрия Андропова. Пока ещё эту трагичную новость не довели до населения, либо он жив в этой новой реальности.

10 февраля радио и телевидение не сообщали о смерти, но все программы были изменены. Ваня возмущался, что из приёмников и по Первой программе только грустные мелодии Шопена, Рахманинова и Чайковского. И только на следующий день все средства массовой информации объявили о кончине генерального секретаря.

Спустя неделю мы вернулись к работе. Повреждённый самолёт уже был в строю. Посадочный блок тоже отремонтировали. Меницкий так и не приехал. Появились ещё задачи, которые нужно было выполнять.

Зато все ждали прилёта новых самолётов конструкторского бюро Яковлева. Как раз сегодня и должна была состояться посадка.

Я только что закончил облёт 31й машины. В очередной раз Ваня собирался пораньше сбежать с полётов и заранее доверил мне свой борт. После выключения, я открыл фонарь. Самолёт обступило большое число людей в ожидании моего доклада.

— Всё хорошо, — крикнул я из кабины.

Техник Дядя Вася придвинул стремянку, чтобы я слез. В это время мне продолжали задавать вопросы. Не могут дождаться, пока я спускаюсь! Как только я довёл положительные моменты, перешёл к отрицательном.

— А что не так с двигателями? — недоумевал «двигателист».

— Вы же не доработали систему управления силовой установкой? — уточнил я.

— Нет. Пока вся надежда на тумблер.

— Так вот, ваш этот тумблер не панацея. На третьем проходе был провал в оборотах. Не такой, как у Байрамова, но имелся.

— Странно. Думали, что не будет больше подобного.

— Согласен, что ничего критичного не было. Самолёт управлялся, приёмистость хорошая, значение температуры газов на взлёте тоже в норме, — пояснил я.

— Мы на завод передали рекомендации. На следующем образце будет всё доработано.

Это радует, что мы устраняем такие огрехи в производстве. Порой всё нельзя учесть при изготовлении новых агрегатов. Приходится их испытывать на критических режимах.

Толпа, обступившая меня, повернулась к полосе. Взглянув туда, я обнаружил заходящий на посадку неизвестный мне самолёт. Шум винтов этой машины был слышен, наверное, в Евпатории. Удивительно, но и в этом компоненте история претерпела изменения — «яковлевцы» реализовали свою задумку корабельного самолёта. И это не Як-141 или другой истребитель с вертикальным взлётом.

Торец полосы сейчас проходил самолёт с двумя турбовинтовентиляторными двигателями. Широкий фюзеляж с двухкилевым хвостовым оперением. И главная изюминка — антенна радиолокационной станции. Находилась она над фюзеляжем. Вспомнив все перспективные разработки советских конструкторских бюро, я предположил, что передо мной будущий Як-44 — самолёт радиолокационного дозора, наведения и управления корабельного базирования.

— Какой-то он не такой, — скривил лицо один из техников.

— И они его на корабль собираются сажать? — удивился один из инженеров.

По мне так это здорово, что авиационная промышленность решила скопировать у американцев их корабельный самолёт системы АВАКС «ХокАй».

После заруливания, многие хотели осмотреть новинку КБ Яковлева. Однако тут же самолёт был взят под охрану. За несколько минут его отбуксировали в специальный ангар. Секретная разработка, что сказать.

Я направился в здание командно-диспетчерского пункта. По пути встретил запыхавшегося Ваню. Он был весьма взволнован.

— Серёга, самолёт «яковлевцев» не прилетел? — быстро спросил он.

— Прилетел, но тебе он зачем?

— Транспортный самолёт?

— Не совсем.

— Ой, ладно! Мне бежать надо, — рванул Швабрин к стоянке самолётов.

Чего это он решил прервать свой выходной? Пока переодевался в комнате высотного снаряжения, пришёл Сагит. Я рассказал ему про облёт. Оказывается, Ваня у него не отпрашивался.

— Сергей, ты что хочешь думай, но эти его гульки надо прекращать. Он рассеянный, — возмутился Байрамов.

— На качество полётов это не влияет. Тем более, он сохранил самолёт после пробоины в баке. Это дорогого стоит.

— Если бы не этот случай, я уже с тобой не разговаривал. Принял бы решение.

— И тебе было бы от этого легче? Личная жизнь, на то и личная, чтобы в неё не лезть.

— Я знаю. Но в свободное время, — сказал Сагит, захлопывая шкаф.

— У нас его не очень много.

— Верно. Ладно, ты иди в гостиницу. Разок «сократиться» раньше с работы заслужил.

— Даже не знаю, что мне делать с таким подарком, — посмеялись мы с Байрамовым.

Придя в гостиницу, я был удивлён, что в ней полная тишина. Несколько дней уже не встречал в коридорах Аиду Сергеевну. И этот факт меня не расстраивал.

Я включил радио, где шло выступление нового генерального секретаря Константина Черненко. Теперь он руководит страной. Слушать новые задачи государства мне было в данный момент неинтересно.

Решил посмотреть, что показывают по телевизору. А тут тоже политика! Шла передача «Молодым избирателям о Верховном Совете СССР». Причём название у этой серии было интересным — «Депутат за всё в ответе». Оставил телевизор для фона и пошёл в душ.

Приятно после трудного рабочего дня погреться под горячими струями воды. В комнате хлопнула дверь. Наверное, Иван пришёл. Надо будет его расспросить, чего был такой взволнованный на аэродроме. Беседу насчёт слов Байрамова проводить не буду. Всё со Швабриным нормально. Просто нужно дать ему время определиться в личной жизни, и всё.

Закончив с водными процедурами, я вытерся и понял, что забыл футболку в комнате. Выйдя из душа, я хотел сначала ослепнуть от увиденного, прикрываясь полотенцем.

В кровати Швабрина, поглаживая одной ногой другую, лежала голая Аида Сергеевна. Только сегодня вспоминал и вот она! Явилась и не запылилась!

— Вы что здесь делаете?

Аида прикрылась одеялом и закатила глаза.

— Мда. Не к тебе я пришла. Успокойся, Серёженька, — улыбнулась она.

На столе стояла бутылка шампанского и глубокая тарелка с фруктами. Подготовилась!

—