Гагаи том 1 - Александр Кузьмич Чепижный

поняла, какая ей уготовлена участь. Она прислонилась к стенке вагона и заплакала — горько, безутешно. А те, остальные, согнанные с хуторов, схваченные в шахтерских поселках, уже не плакали. И не успокаивали ее, зная по себе, что никакие утешения не помогут, что слезы высохнут и станет еще невыносимей от гнетущей тяжести.

Поезд дернулся, застучал колесами все быстрей, быстрей. Вита ощутила себя беспомощной былинкой, уносимой в неизвестность...

Только к вечеру узнал Анатолий о случившемся. Он готов был кричать, выть от боли. Но тут же им овладела ярость.

Анатолий вернулся в депо, взял трехгранный шабер, остро заточил его, сунул в карман. Убедившись, что Отто в конторе, долго бродил вокруг да около, высматривая, где бы занять позицию. Дорожка от конторы вела в депо. А из него в поселок надо было проходить мимо инструменталки. Анатолий решил, что лучше всего укрыться именно здесь.

Уже стемнело, а он все ждал. Посматривал на светящиеся окна кабинета и ждал, дрожа от нетерпения.

Потом свет погас. Анатолий спрятался за выступом стены, крепче сжал в руке шабер, затаил дыхание. Его настороженный слух уловил потрескивание гравия под чьими-то ногами. Анатолий осторожно выглянул, с трудом различил в темноте приземистую фигуру. Все отчетливей шаги, все ближе... Ближе... Пора.

Анатолий замахнулся. А в следующее мгновение совсем рядом увидел испуганные глаза Иоахима, и невольно отпрянул. Шабер выпал из его руки.

— Вы? — еле выговорил. Стоял, покачиваясь, точно пьяный. Ладонью провел по лицу, словно пытаясь стереть с него какую-то невидимую пелену, глухо проговорила

— Я — я мог вас убить.

— Идьем, Анатоль, — увлекая его за собой, взволнованно сказал, Иоахим. — Идьем...

36

Трудновато Семену Акольцеву в путейской бригаде. Оно, конечно, особых знаний и специальной подготовки для того, чтобы орудовать — киркой, ломом, кувалдой и гаечными ключами, не требовалось. Но физически выматывало основательно. Семена это не страшило. Главное — выигрыш был несомненный. Весь товарный парк оказался под контролем внимательных, ничего не упускающих глаз. Семен пользовался каждой возможностью, чтобы выводить из строя вагоны, стрелочные переводы. Уже дважды ему удавалось приладить к паровозам мины замедленного действия из тех, что передал Центр. А потом видел, как одну, менее пострадавшую от взрыва машину, перегонял толкач в Ясногоровское депо на ремонт.

Нынче Семен заметил, как из прибывшего состава высадилась большая команда офицеров-летчиков и заняла дом в ряду других жилых, ныне пустующих строений, примыкавших к железнодорожным путям. Аэродрома в Алеевке не было. Напрашивался вывод, что их задержали какие-то непредвиденные обстоятельства.

Потом прибывали еще поезда с войсками, вооружением. Их отводили на запасные пути. К вечеру образовалась пробка.

Еле дождался Семен конца работы. Помчался к Дмитрию Саввичу.

— Вот бы сейчас долбануть! — возбужденно заговорил, едва они остались одни, — Восемь эшелонов. Представляете!

Дмитрий Саввич повел на него строгим взглядом. В эти последние дни, после того, как немцы, опередив подполье, внезапно вывезли и уничтожили заключенных, он как-то заметно осунулся, стал злее.

— Ну-ка, без эмоций, — сурово проговорил. — Докладывай толком.

Однако Семену трудно было успокоиться.

— Скопилось восемь эшелонов, Дмитрий Саввич! — взахлеб начал рассказывать. — Забили весь товарный парк. Наверное, впереди что-то произошло, какая-то заминка. Дальше их почему-то не пускают. Вот сообщить бы своим. По рации. А? Вызвать ребят, чтоб гахнули. А?

— Стоящее дело, — сразу же согласился Дмитрий Саввич. — Попытаюсь связаться.

Семен понимал, что ночью в товарный парк не удастся пробраться, тем более — осуществить задуманное. У эшелонов похаживали часовые. Пришлось подыскивать поблизости иное место. Он затаился во дворе рядом с домом, где разместились следовавшие на фронт летчики. Двор и окружающие его приземистые постройки были заброшены. До войны здесь помещались мастерские службы, ведающей эксплуатацией и ремонтом принадлежащих железной дороге жилых домов. Семен осмотрелся. Вокруг было достаточно всякого способного гореть хлама. Ему не составило особого труда стащить его на две кучи в противоположных концах двора. И когда все было готово, через разбитое, зарешеченное окно столярки стал наблюдать, что делают непрошеные гости. Гитлеровские асы, безнаказанно бомбившие английские города, видимо, без особого энтузиазма ехали к новому месту службы. Миновала для них сладкая жизнь. Это Семен, за время оккупации кое-что почерпнувший из немецкого языка, понял по отдельным доносившимся до него высказываниям. Офицеры кутили. Только шнапс, очевидно, и поддерживал их боевой дух. Слышался пьяный галдеж, патефонная музыка. В плохо зашторенных окнах Семен видел спесивые лица врагов, мундиры, увешанные железными крестами. Перед ним были заслуженные убийцы. Неспроста им даже в пути создают комфорт. Вот и здесь оборудовали помещение для ночлега.

Скрипнула дверь. Вышел один из них, представителей высшей расы. Рука Семена потянулась к нагану, но наткнулась на стеклянную флягу с керосином. Их две прихватил Семен, сразу вспомнивший, почему он здесь.

— Держись, Семен. Держись, — зашептал яростно. — Не будь дураком. У тебя есть поважнее дело.

Он заставил себя покинуть наблюдательный пункт, боясь сорваться. Тем более все чаще стала скрипеть дверь. Видно обитатели дома готовились ко сну.

— Ваше счастье, гады, — зло цедил Семен. — Не могу сейчас заняться. Не имею права. А то бы навсегда прислал.

Патефон умолк. Постепенно утихли голоса. Наступило самое томительное время ожидания. Семен взглянул на часы, нервно поежился. Оставалось еще двадцать пять минут. А затем... затем он должен указать, куда сбрасывать бомбы. Иного выхода не было. Нужен сигнал с земли, световой ориентир, заметный издалека. Такое условие принял по рации Дмитрий Саввич и заверил «Анюту», что все будет сделано.

Дмитрий Саввич сразу же отверг предложение Семена воспользоваться карманным фонариком. Он мог и отказать в самый ответственный момент, и не было полной уверенности в том, что его слабый свет увидят с большой высоты, но главное, — возрастала опасность для самого Семена попасть под бомбовый удар. Этого Дмитрий Саввич не простил бы себе. Потому и остановились на кострах. Так и доложили руководству: сигнал — два костра, выложенных параллельно железнодорожным колеям, объект — южней в непосредственной близости. Расчет был и на то, что свет от возникших пожаров позволит вести прицельное бомбометание.

Семен вслушивался в ночь. Его все больше охватывало волнение: прилетят?.. Нет?.. И как все это произойдет?! Он не может разжечь костры преждевременно, потому что они выдадут себя и тогда, чтоб их не погасили, придется вступить в драку. Но если тянуть до последнего, успеет ли сделать это? Не опоздает?

Истекали последние минуты оговоренного времени. Семен уже было подумал, что