Робкие создания - Клэр Чемберс

и прижался спиной к металлической спинке кровати. Ножницы вылетели из рук тетушки Луизы, отскочили от стены, выбив кусок окрашенной штукатурки, и проскользили по полу к письменному столу.

– Я же сказал, не хочу стричься! – возмущенно воскликнул Уильям, ощупывая шею, чтобы убедиться, что тетушка не перерезала ему горло.

Затем схватил копну волос и бороду, спрятал в пижамную куртку и задрал воротник до ушей. На самом деле густая грива действительно доставляла ему много хлопот – жарко, все чешется, кожа на спине покрылась бугристой сыпью, – но он из принципа не давался тетушке с ее трясущимися руками.

– Но они слишком длинные! – завыла старуха.

– Ну и что?

– Мужчина не должен так выглядеть! – Луиза не шевельнулась в сторону ножниц, но стояла, разминая руки. – Ты же был таким симпатичным мальчиком. Что бы сказала Элси?

Этот вопрос не имел ни малейшего смысла, поскольку Элси давно умерла, к тому же, хоть она иногда и высказывалась по поводу некоторых вопросов – как пользоваться столовыми приборами, есть суп, разводить костер, варить яйца и обращаться с незваными гостями, – насколько Уильяму было известно, она никогда не упоминала, какой длины должны быть волосы и борода. Поэтому отвечать он не стал.

– Ну дай подстригу, – взмолилась старушка. – А потом я тебе хлебный пудинг испеку.

Уильям задумался. Тетушка давно не готовила хлебный пудинг, потому что для него нужен был черствый, залежавшийся хлеб, а он постоянно был так голоден, что съедал батон целиком.

– Но они снова отрастут, – ответил племянник. – И еще подумай. Вот если я прокрадусь ночью, пока ты спишь, в твою комнату и обкорнаю тебе волосы? Ты обрадуешься?

Луиза от испуга вытаращила глаза.

– Нельзя делать любимой тетушке такие гадости. – Она зажала рот рукой, и сквозь сомкнутые морщинистые пальцы послышался сдавленный всхлип.

– Да брось, это я так, – сказал Уильям, качая головой.

“И все же, – подумал он, – нужно избавиться от ножниц. И ножей. Ей нельзя доверять”. Уильям еще немного помедлил, размышляя, справится ли он с такой задачей, пришел к выводу, что справится, и решил припрятать ножик для чистки овощей у себя в комнате – пригодится для заточки карандашей. Даже когда Луиза становилась совсем невыносима, племянник никогда не желал ей зла. Он до сих пор помнил ту страшную неделю, когда она пропала, как ему показалось, навсегда. На похоронах тетушки Элси с ней случился припадок, тетушка Луиза ударилась головой, и ее увезли в больницу, не давая возможности ни вернуться домой, ни послать весточку, пока ей не стало лучше. Только после этого ее выписали, и она тут же поспешила к нему.

Уильям пошел на компромисс, начав заплетать бороду в три косички и шнурком завязывать волосы в хвост.

– Это все равно ненормально, – проворчала тетушка Луиза, но в знак примирения все-таки приготовила хлебный пудинг из черствого хлеба, припрятанного под кроватью как раз на такой случай.

После обеда Уильям решил перечитать “Похищенного”, как делал примерно каждые полгода, ради приятного ощущения, когда открываешь для себя забытый эпизод или интересную подробность. Это была его любимая книга, и к главному герою, Дэвиду Бэлфуру, он испытывал такую искреннюю горячую любовь, какой не питал ни к одному живому человеку. Когда он переставал чувствовать себя частью реальности и сомневался в своем существовании, его успокаивала мысль о том, что Дэвид Бэлфур живет с ним в одном мире.

Тетя Луиза сидела у нерастопленного камина – в сентябре рано разжигать огонь, поэтому решетка пустовала, скрытая за ширмой с изображением павлинов. Она вклеила в буклет наклейки для получения скидки в магазине и теперь вязала носки на четырех спицах. Распустив старый пуловер племянника, из которого он вырос, старушка постирала, распутала и смотала нитки в клубки. Иногда Уильяму казалось, что все, что у них есть, было когда-то чем-то другим и любая вещь с каждым новым превращением уменьшалась в размере и теряла в качестве. Он мог проследить историю подушечек и футляров для иголок, которые раньше были фартуками и мешочками для прищепок, а до этого – обычной одеждой, целой и невредимой.

Когда стемнело, в доме отключилось электричество. Это происшествие повергло тетушку Луизу в панику: а вдруг соседи придут узнать, только ли у них погас свет или попросят огарки свечей. Опасения были беспочвенны. Когда соседи появились впервые, Элси отмахнулась от их дружелюбных жестов, и с тех пор они не приходили.

Уильям проверил блок предохранителей в шкафу под лестницей, уворачиваясь от паутины перед лицом и мышеловок под ногами, но не успел найти свечи и спички, как электричество снова загудело и лампочки загорелись. Он все равно достал то, за чем пришел – на случай, если кратковременное отключение предвещало последующее и более длительное.

Ужинать при свечах не пришлось, к счастью для племянника, поскольку на ужин был рыбный пирог, из которого во все стороны торчали мелкие косточки, – следствие ухудшения зрения и способности к концентрации внимания у тетушки Луизы. На десерт был оставшийся хлебный пудинг с порошковым заварным кремом, настолько безвкусным, будто сахар все еще выдавали по карточкам. В девять, как обычно, тетя и племянник разошлись по спальням. Уильям сидел на кровати, не раздеваясь, пока старушка не закончит свой долгий ритуал подготовки ко сну. Наконец, когда скрип половиц и скрежет древней сантехники стихли, сменившись гулким храпом, он взял уличные ботинки, изношенные скорее временем, нежели частым использованием, и тихо прокрался вниз по лестнице на кухню.

Тишину дома разорвало дребезжание выдвижного ящика, вызванное трением металла о металл и звоном столовых приборов. Уильям замер в ожидании, что тетя Луиза вот-вот спустится и примется кричать, но сверху не донеслось ни звука. Не без сожаления он вытащил хлебный нож, нож для мяса, кухонные ножницы, ножницы для нарезки бекона и обвалочный нож с потускневшим стальным лезвием, из-за слишком частой заточки похожим скорее на клинок рапиры, завернул их в обрезок клеенки и положил в один из висевших в кладовой холщовых мешков. Вероятнее всего, тетушка Луиза заметит пропажу мешка, но это будет ерунда по сравнению с исчезновением всех колюще-режущих предметов в доме. Ничего не поделаешь.

Даже сквозь плотную грубую вязку носков ботинки казались холодными и липкими. Когда-то они принадлежали деду Уильяма, который существовал для него только в виде висевшего над камином портрета с таким же узором из трещин на мутной лакированной поверхности, что и на коже ботинок. Уильям сдвинул верхний и нижний засовы на задней двери и ступил на крошащуюся кирпичную кладку небольшой террасы, скрытой спутанными побегами плюща. Прохладный воздух пах влажной листвой, мхом, корой