Робкие создания - Клэр Чемберс

“Она и сейчас хорошая, – подумала Хелен, – просто уже не совсем девочка, в этом и заключается проблема”.

В девять часов Хелен оставила Клайва и Джун заниматься привычными вечерними делами – сидеть перед телевизором и пить чай с крекерами “Ритц” – и поднялась наверх. Лорейн лежала на кровати, теребя пушистые ворсинки махрового покрывала, и слушала транзисторный радиоприемник, прижав его к одному уху. Ее комната в нежно-розовых тонах почти не изменилась с тех пор, как она была ребенком, но в ней появилось несколько признаков того, что теперь здесь живет подросток. Рядом с миниатюрными фарфоровыми зверушками на комоде, служившем прикроватным столиком, лежала косметичка с высыпавшимися из нее богатствами: лаком для ногтей, губной помадой и пудрой. Плюшевый мишка, на котором было вышито “Лорейн Шейла Хансфорд, 7 фунтов 3 унции, 18 апреля 1948 года”, висел на стене над кроватью рядом с вырезанными из журнала “Фэбьюлос” фотографиями Джорджа Харрисона и группы “Бич Бойз”.

На зеркале-псише с одной стороны болтались веревочки с пластиковыми бусинами, кораллами и искусственным жемчугом, а с другой – кукла-марионетка в виде мула из популярного детского телешоу. Угол, в котором раньше стоял кукольный домик, теперь занимал проигрыватель, водруженный на столик-алтарь; вокруг, будто подношения, лежали пластинки, а над всей этой конструкцией висели иконы – постеры из журналов.

Лорейн выключила радио и подтянула ноги, освобождая Хелен место на кровати рядом с плюшевыми игрушками и куклой викторианской эпохи с остекленевшим взглядом.

– Похвастаешься другими подарками?

Хелен знала, что Лорейн давно мечтала о паре туфель из бутика “Анелло и Давид” – они обсуждали их, когда виделись в прошлый раз. Она хотела именно голубовато-серые в стиле Мэри Джейн, причем ей было очень важно получить их раньше Венди.

Лорейн протянула ей худенькое запястье, на котором свободно болтались золотые часы.

– Вот, от мамы и папы, – проговорила она с промелькнувшими в голосе нотками разочарования.

– Как мило, – тем же тоном ответила Хелен. – Прости, что не попала к тебе на праздник, – добавила она, усаживаясь поудобнее, чтобы подоконник не впивался в спину.

– Ты ничего такого не пропустила.

– Я уверена, бабушка с дедушкой были ужасно рады тебя видеть. Они так редко выходят из дома.

– Не понимаю почему. Им-то ничто не мешает.

– А ты чувствуешь, что кто-то или что-то мешает тебе делать то, к чему у тебя лежит душа? – мягко спросила Хелен. Ей очень не хотелось разжигать конфликт между поколениями, но Джун сама попросила вмешаться.

– Нет, – настороженно ответила Лорейн. – То есть да. Не знаю! Я каждый день хожу в школу, этого достаточно.

– И как успехи? – Хелен вспомнила, что Клайв предложил Лорейн поехать летом в Кройдон на курсы секретарей, и она согласилась. Раньше она мечтала заняться парикмахерским искусством, но родители почему-то запретили.

Девочка поморщилась:

– Нормально в принципе, но я жду не дождусь выпускного.

– Представляю, – сказала Хелен с улыбкой.

– Математика – просто жуть.

– А потом в колледж на секретаря?

Лорейн бесстрастно кивнула.

– С машинописью и стенографией я справлюсь. Но бухгалтерский учет! Это ведь та же математика! – воскликнула Лорейн и сделала вид, будто ее тошнит.

– Навыки полезные в любом случае. Компаниям хорошие секретари всегда нужны. Надо же с чего-то начинать… – Хелен вдруг осознала, что говорит с невыносимым самодовольством, точь-в-точь как Клайв, и тут же переключилась. – А чем еще тебе хотелось бы заниматься?

Лорейн заметно повеселела.

– Было бы здорово поступить в художественный колледж. – Лорейн не стала добавлять “как ты”, но явно это подразумевала, и Хелен стало очень приятно. Во всех значимых сферах жизни она была тем, кого обучают, и только в лице племянницы нашла человека, который хотел на нее равняться.

– Ух ты, я не знала! Могу помочь тебе, если хочешь.

Хелен ни разу не видела, чтобы в доме висели картины или рисунки Лорейн, даже детские каракули. Джун никогда не пришло бы в голову повесить их на стены – слишком вызывающе, к тому же испортит интерьер.

– Обожаю рисование, это мой любимый школьный предмет, – призналась Лорейн. – Но мама с папой говорят, что на этом карьеру не построишь, – договорила она и замолчала, стараясь успокоить сбившееся дыхание.

“Не сомневаюсь”, – подумала Хелен, но вместо этого сказала:

– Покажешь мне свои рисунки?

Лорейн перекатилась на живот, пошарила под кроватью, достала запрятанный подальше альбом формата А3 и передала его тете.

– Там ерунда по большей части.

– Я уверена, что это не так, – ответила Хелен.

Альбом был заполнен лишь наполовину, но среди набросков попадались неожиданно уверенные и смелые работы пастелью, казалось совершенно не соответствующие робкому характеру Лорейн. Она явно не боялась заполнять пространство яркими красками.

– Мне очень нравится, – заключила Хелен, долистав до конца. Основу большинства сюжетов составляли привычные вещи: автопортреты, вид из окна, гора обуви, стул. У Хелен мелькнула мысль: “Затворническое искусство”. – Продолжай практиковаться; это то же самое, что осваивать музыкальный инструмент. Бери альбом с собой в школу, выходи в обеденный перерыв, ищи скамейку, садись и рисуй все, что видишь перед глазами. Деревья, здания, людей на автобусной остановке – что угодно.

Хелен вдруг поняла, что не делала этого с тех пор, как окончила колледж. Как будто, устроившись на работу учителем, она в одночасье смирилась с мнением окружающих: она никогда не была и не станет художницей. Ей вдруг захотелось снова взяться за карандаш и вернуть утраченную привычку к наблюдению и выстраиванию композиции.

– Я буду чувствовать себя круглой дурой, – рассмеялась Лорейн. – Все будут смотреть, спрашивать, что я рисую.

– Да какая разница, кто и что о тебе подумает? – возразила Хелен.

По лицу Лорейн стало ясно: эти тревожные мысли пронизывают ее существование.

– Как там дела у твоей подруги, Венди кажется? – перевела тему Хелен, рассудив, что, пожалуй, на сегодня советов достаточно. – Часто вы с ней видитесь?

Лорейн покачала головой:

– У нее новый парень, она все время с ним.

– Ох, это очень обидно. – На мгновение Хелен возмутилась поведением Венди, но затем осознала, что она, взрослая женщина тридцати четырех лет, относится к племяннице ничуть не лучше. – А у тебя сейчас есть кто-нибудь?

– Да как-то непонятно…

Поскольку однозначно отрицательного ответа не последовало, Хелен терпеливо ждала продолжения – этому приему она научилась у Гила. Он мастерски вытягивал у людей их секреты благодаря умению бесконечно долго хранить молчание, не проявляя видимого беспокойства.

Лорейн сдалась быстрее.

– Я познакомилась с одним мальчиком на пасхальных каникулах в христианском лагере, – призналась она. – Но он живет в Манчестере.

– Жалко, – ответила Хелен, подумав, что даже Джун наверняка одобрила бы такие отношения.

– Я ему писала, но он