Смерть Ахиллеса - Борис Акунин

У подъезда красивого доходного дома, где натретьем этаже квартировал представитель банкирского дома «Кербель унд Шмидт»,стояла знакомая эгоистка. Буланый, весь в мыле, нервно переступал на месте имотал мокрой башкой. Фандорин ринулся в подъезд.

— Стой, куда? — схватил его за рукумордатый швейцар, но немедленно, без лишних объяснений, получил кулаком в скулуи отлетел в сторону.

Наверху хлопнула дверь. Кажется, как раз натретьем! Эраст Петрович прыгал через две ступеньки. «Герсталь» держал наготове.Стрелять два раза — в правую руку и в левую. Ванду он резал правой, а стреляллевой. Значит, в равной степени владеет обеими.

А вот и дверь с медной табличкой «Hans-GeorgKnabe». Фандорин рванул бронзовую ручку — не заперто. Дальше двигался быстро,но с предосторожностями. Руку с револьвером выставил вперед, предохранительснял.

В длинном коридоре было сумрачно — свет падалтолько из открытого окна, расположенного в дальнем конце. Вот почему ЭрастПетрович, ожидавший опасности спереди и сбоку, но никак не снизу, не заметилпод ногами продолговатый предмет, споткнулся и чуть не грохнулся во весь рост.Проворно развернувшись, он изготовился стрелять, но это не понадобилось.

Ничком, откинув одну руку вперед, на полулежала знакомая фигура в клетчатом пиджаке с задравшимися полами.Мистика, — вот первое, что подумал Эраст Петрович. Он перевернул лежащегона спину и сразу увидел деревянную рукоятку мясницкого ножа, торчавшую изправого бока. Выходило, что мистика не при чем. Резидент был убит, и, судя попульсирующей из раны крови, убит только что.

Фандорин азартно прищурился и пробежал покомнатам. Там был разгром: все перевернуто вверх дном, книги раскиданы по полу,в спальне белой поземкой витал пух из распоротой перины. И ни души.

Эраст Петрович выглянул в окошко,предназначенное для освещения коридора, и увидел, что прямо под ним — крышапристройки. Вон оно что!

Спрыгнув вниз, сыщик загрохотал по железу. Видс крыши открывался замечательный: алый закат над колокольнями и башнями Москвы,и по алому — черная рябь воронья. Но коллежский асессор, в обычное время весьмачувствительный к красоте, на чудесную панораму даже не взглянул.

Странная штука. Убийца исчез, а между темдеться с крыши ему было решительно некуда. Не на небо же улетел?

* * *

Два часа спустя квартиру в Каретном было неузнать. По тесным комнатам сновали сыскные чины, сотрудники из шифровальногоотдела нумеровали и раскладывали по картонным папкам все обнаруженные бумажки,жандармский фотограф делал снимки трупа в разных ракурсах. Начальство —обер-полицеймейстер, глава секретного отделения губернаторской канцелярии и чиновникдля особых поручений — расположились на кухне, ибо обыск там уже завершился.

— Какие соображения у господсыщиков? — спросил Хуртинский, отправляя в ноздрю понюшку табака.

— Картина ясная, — пожал плечамиКараченцев. — Имитация ограбления. Рассчитано на идиотов. Устроилиразгром, а ценного ничего не взяли. И тайники не тронуты: оружие, шифровальнаякнига, технические средства — все на месте. Видно, надеялись, не докопаемся.

— Ап-чхи! — оглушительно чихнулнадворный советник, однако пожеланий здоровья не дождался.

Генерал отвернулся от него и продолжил,обращаясь к Фандорину:

— Особенно «правдоподобная» деталь —орудие убийства. Нож взят вон оттуда. — Он показал на крючки, где былиразвешаны ножи разного размера. Один крючок был пуст. — Мол, грабитель схватилпервое, что попалось под руку. Чисто немецкая, топорная хитрость. Удар в печеньнанесен в высшей степени профессионально. Кто-то подстерегал нашего герра Кнабев темном коридоре.

— Кто же-с? — спросил ПетрПарменович, аккуратно заряжая вторую ноздрю.

Обер-полицеймейстер не снизошел до объяснения,и отвечать пришлось Эрасту Петровичу:

— Вероятно, свои. Б-больше вроде бынекому.

— Перетрусили колбасники,дипломатического конфликта боятся, — кивнул Евгений Осипович. —Ограбление, конечно фикция. К чему перину-то вспарывать? Нет, это они концы вводу. Нехорошо, майне херрен, не по-христиански — собственного резидента, каксвинью на бойне. Но причину паники понимаю. Тут ведь при разоблачении не простоскандалом — войной пахнет. Зарвался капитан генерального штаба, перестарался.Излишнее рвение — штука опасная. Так ему и надо, карьеристу. Однако что ж,господа, наша работа исполнена. Картина смерти генерала Соболева прояснилась.Далее пускай высшее начальство решает. Что с Вандой-то делать?

— Она к смерти Соболева к-касательства неимеет, — сказал Фандорин. — А за свои контакты с германскимрезидентом наказана достаточно. Чуть жизни не лишилась.

— Не трогать певичку, — поддержалХуртинский. — Иначе многое всплывет, что не надо бы.

— Итак, — подытожил обер-полицеймейстер,очевидно, прикидывая, как будет составлять рапорт в высшие сферы, —следствие всего за два дня полностью восстановило цепь событий. Немецкийрезидент Кнабе, желая отличиться перед своим начальством, на собственный страхи риск задумал устранить лучшего русского полководца, известного своимвоинствующим антигерманизмом и являющегося признанным вождем русскойнационалистической партии. Узнав о предстоящем приезде Соболева в Москву, Кнабеподставил генералу дамочку полусвета, которой вручил склянку с некимсильнодействующим ядом. Ядом агентка не пожелала или не успела воспользоваться.В настоящее время запечатанная склянка у нее изъята и находится в московскомгубернском жандармском управлении. Смерть генерала произошла вследствиеестественных причин, однако Кнабе об этом не знал и поспешил доложить в Берлино проведенной акции, ожидая награды. Берлинское начальство пришло в ужас и,предвидя возможные последствия такого политического убийства, решило немедленноизбавиться от чересчур ретивого резидента, что и было исполнено. Прямых поводовдля дипломатического демарша в адрес германского правительства неусматривается, тем более что сам факт покушения отсутствовал. — И ЕвгенийОсипович закончил уже обычным, не рапортным тоном. — Шустрого гауптманапогубило роковое стечение обстоятельств. Туда ему, мерзавцу, и дорога.

Хуртинский поднялся:

— Аминь. Ну, господа, вы тутзаканчивайте, а я с вашего позволения откланяюсь. Его сиятельство ждет моегодоклада.

* * *

До гостиницы Эраст Петрович добрался ужедалеко за полночь. В коридоре перед дверью неподвижно стоял Маса.

— Господин, она опять тут, —лаконично сообщил японец.

— Кто?