Кузница Тьмы - Стивен Эриксон

– Хорошо, – кивнула она. «Отложить на день-другой»? И почувствовала, как к лицу приливает кровь. – Хочу еще раз подчеркнуть: новости, которые я привезла из Цитадели, крайне срочные.

– Я обязательно передам это командиру, верховная жрица.

Как оказалось, у Синтары вообще не нашлось времени помыться и переодеться, поскольку кастелян крепости, некто Харадегар, встретив ее у ворот, моментально взял под свою опеку. Выделив жрицам около двух десятков служанок, Харадегар сразу же повел Синтару на аудиенцию к повелителю Урусандеру. Она решила, что в подобной спешке не кроется никакая тактическая уловка: скорее уж это говорило об уважении командира к ее титулу, а если он собственными глазами увидит, в каком она состоянии, то, возможно, этим удастся воспользоваться.

Харадегар провел посетительницу в комнату со множеством полок, на которых лежали бесчисленные книги и свитки. Главное место в помещении занимал длинный стол. Там также стояли два удобных кресла искусной работы, одно из которых было сломано.

Когда кастелян ушел, Синтара остановилась у стола, размышляя, не сесть ли в уцелевшее кресло. Мгновение спустя появился Урусандер:

– Верховная жрица, я слышал о том, что с вами случилось. И все же должен спросить: что вы тут делаете?

Синтара не собиралась никого просить и умолять. Она прекрасно понимала, в каком положении сейчас находится Урусандер и каковы амбиции тех, кто стоит за его спиной. Такие, как Хунн Раал, мечтали, чтобы их командир оказался рядом с Матерью-Тьмой в качестве законного супруга богини. В тот день, как только миновали первые неловкие мгновения, Синтара прямо так и сказала Урусандеру, стоя перед ним в той же самой комнате, где она сейчас сидела:

– Повелитель, в одиночку вы не можете противостоять Матери-Тьме, и тем не менее вам все равно придется – но вовсе не обязательно становиться при этом ее врагом. Лучше дайте Матери-Тьме понять, что вы единственная ее надежда на мир. С моей помощью, повелитель, вы сможете спасти Куральд Галейн.

Он прошел мимо Синтары, но тут же остановился и развернулся к ней лицом:

– Наверняка вы лучше любого другого знаете, что на уме у Матери-Тьмы, верховная жрица. Какая судьба ожидает повелителя Драконуса?

– Повелитель, она обзавелась фаворитом, поскольку знает, что никто из мужчин не может быть равным ей. Пребывая в одиночестве, Матерь-Тьма стремится защитить всех остальных. И в нынешней ситуации любой союз не был бы для нее равноправным. Именно это нужно изменить.

Урусандер отвел взгляд:

– У меня есть легион.

Синтара откинула капюшон и покачала головой:

– Вы готовы излить свою любовь в тьму без конца и края, в мир, избегающий вашего прикосновения, отказывающийся от благословения вашего взгляда? Вы готовы отдать свою любовь неизвестности?

Вопросы Синтары взбесили его, но вовсе не по той причине, как она могла бы ожидать.

– Как же надоели все эти разговоры о женитьбе! А со мной кто-нибудь советовался? А саму Матерь-Тьму спросили? И вы еще говорите о любви!

– Простите меня, повелитель. Я была склонна полагать… иначе. Вы абсолютно правы: поклонение – не то же самое, что любовь.

– Это верно, – бросил Урусандер.

Синтара пристально смотрела на собеседника, видя, как он невольно отступил в угол, беспокойно протянув руку к свитку на ближайшей полке и тут же снова ее отдернув. Где же тот герой, которым был когда-то этот мужчина? Чем до сих пор подпитывалась окружавшая его фанатичная преданность? Вата Урусандер неуклонно забывал о том, кто он, и все, что возвысило его в глазах других, теперь осталось позади – о чем, кстати, сам он прекрасно знал. Синтара решила, что, пожалуй, следует изменить стратегию, больше открывшись тому, кто стоял перед ней.

– Тогда оставим разговоры о любви и поговорим о политике. Вы объявили о возвращении легиона, повелитель. Высокородные не могут воспринимать это иначе как проявление воинственности.

– Я слышал о восстании против Матери-Тьмы на религиозной почве.

– Не верьте тем, кто сеет страх, повелитель. Речной бог не представляет реальной угрозы, не считая того, что его культ затягивает туманом дорогу впереди. – Она увидела, как нахмурился Урусандер. – Сейчас объясню. Пока вы оставались здесь, в этой крепости, высокородные готовились выступить против повелителя Драконуса. Им не по нраву его растущая власть. Когда Матерь-Тьма объявила наследников Обители Пурейк своими Первыми Детьми, остальная знать облегченно вздохнула. Хотя все аристократы соперничали за это положение, повелитель Нимандер и трое его сыновей – высокородные, что подтверждает статус всех Великих домов. Собственно, предполагалось, что повелитель Нимандер однажды женится на Матери-Тьме.

Урусандер не сводил с нее взгляда, и по выражению его лица Синтара поняла, что подробности, о которых она рассказывала, незнакомы прославленному полководцу.

– Но Нимандер умер, и весьма неприятной смертью. Ходили даже слухи, будто за ней стоял Драконус. Я не питаю любви к фавориту, но не разделяю этого мнения. Суть вот в чем, повелитель Урусандер. Высокородные готовы к войне. Их домашние войска только ждут команды. Пока что они не могут выступить против Драконуса, поскольку тот ничего особенного не совершил. Хотя аристократы этого и не знают, фаворит отказывается занять трон рядом с Матерью-Тьмой – нет, не смотрите на меня так. Я была ее верховной жрицей. Она сделала ему предложение, которое Драконус отверг.

– Но если об этом станет известно высокородным, их страх перед ним…

– Исчезнет? – вырвалось у Синтары, и она тут же потупила взгляд. – Прошу прощения, что перебила вас, повелитель.

– Почему высокородных держат в неведении относительно этой правды?

Женщина пожала плечами:

– Всех и без того в достаточной мере раздражает, что у Матери-Тьмы есть любовник. Если станет известно, что он вдобавок воспротивился ее приказу, это наверняка будет воспринято как богохульство. Драконусу свойственно высокомерие, и, подозреваю, именно это лежит в основе неприязни к нему высокородных. Он лишь недавно вступил в ряды знати, и ему недостает надлежащего смирения.

Урусандер недоверчиво посмотрел на собеседницу:

– И ради этого они готовы воевать?

– Повелитель, – сказала Синтара, – возможно, я не настолько умна, как Эмрал Ланеар. Ведает Бездна, она бы без труда все разложила по полочкам. Но мне понятно одно: какими бы ни были мотивы, политическими или личными, борьба идет за то, чтобы сохранить лицо. Высокого положения жаждут как меры признания со стороны других, и власть сама по себе есть лишь оружие, которое следует держать под рукой на случай, если впечатлить больше будет нечем.

К удивлению Синтары, полководец хрипло рассмеялся:

– А если я скажу вам, верховная жрица, что истинная справедливость есть противоположность всему, что вы только что описали… – Урусандер покачал головой. – Если вы все