Негласные войны. История специальных служб 1919-1945. Книга вторая. Война. Том первый - Игорь Иосифович Ландер

26 ноября: “Немцы к концу июня имели 22 танковых дивизии и 10 резервных танковых дивизий”[271]. (Число действующих дивизий было завышено незначительно, зато число резервных превышало все мыслимые пределы).

9 декабря: “Немецкие ВВС имеют сейчас 22 000 самолетов первой и второй линии, к этому надо прибавить 6 000 — 6 500 транспортных самолетов Ю-52”[272].

9 декабря: “Новое наступление на Москву не является следствием стратегических планов, а объясняется господствующим в германской армии недовольством”[273].

22 декабря: “Немецкие потери на Восточном фронте с 15 ноября считают до 10 000 человек в день. Немцы умерщвляют своих собственных тяжелораненых и контуженых путем впрыскивания им веществ, мешающих доступу воздуха в организм”[274].

Подобные нелепости резко уменьшились в 1942 году, после выхода резидентуры на новые источники информации, хотя и не исчезли полностью. Например, в апреле 1942 года из Женевы доложили в Центр о наличии в вермахте 30 тысяч танков. Однако в этот период промахи такого рода происходили нечасто и стали скорее исключением, нежели правилом.

Наиболее заметные достижения швейцарского аппарата были еще впереди. Как уже указывалось, в феврале 1942 года Дюбендорфер установила контакт с работником Международного бюро труда (ИЛО) при Лиге Наций Христианом Шнайдером (“Тейлор”), который познакомил ее с Рудольфом Ресслером (“Люци”).

Рудольф Ресслер

Относительно этого человека в литературе существует множество гипотез, предположений и просто домыслов, достоверность многих из которых весьма сомнительна. Точно известно, что Ресслер имел твердые антифашистские убеждения, эмигрировал из Германии и проживал в Люцерне, где владел агентством новостей “Вита-нова” и книжным магазином, что он установил плодотворное сотрудничество с главой “Бюро Ха” Гансом Хаузаманном, но, пожалуй, на этом точная информация и заканчивается. Далее исследователи вступают в эфемерную область догадок и логических построений. Вне всякого сомнения, Ресслер был совершенно уникальным источником даже на фоне множества поистине незаурядных людей, действовавших в этой специфической области в период Второй мировой войны. Знавшие его люди утверждали, что подобный склад ума они не встречали практически ни у кого больше. Директор департамента информации и документации швейцарского парламента Рудольф Курц сравнивал мозг Ресслера с компьютером, бывший офицер связи между “Бюро Ха” и военной разведкой Швейцарии фон Бальдегг именовал его человеком-компьютером, а Отто Пюнтер — просто чудаком. Правда, последний судил о нем исключительно с чужих слов. Практически постоянно находясь в Люцерне, “Люци” добывал множество самой свежей и достоверной информации по боевому составу вермахта, стратегическим и оперативным планам его командования, вооружению, укомплектованности личным составом, наличию материальных ресурсов и прочим не менее ключевым для любой разведки вопросам. Однако самое поразительное заключается даже не в самих сведениях, а в оперативности, с которой Ресслер получал их из рейха. Он обладал совершенно уникальными разведывательными возможностями, открывавшими ему доступ к принятым в ОКБ решениям зачастую буквально в течение часа после их оформления на бумаге, а иногда и ранее. В связи с этим не может не возникнуть закономерный вопрос об использовавшемся для этой цели канале связи, но ответ на него пока не найден. Существуют довольно экзотические версии, большинство из которых явно далеки от действительности. Согласно одной из них, активный участник заговора против Гитлера генерал Фриц Тиле вместе с будущим начальником разведки группы армий “Центр” на Восточном фронте бароном полковником Рудольфом фон Гернсдорфом привезли Ресслеру в Швейцарию передатчик, “Энигму”, список ключей к ней, инструкции и расписание связи, позволявшие шифровать радиограммы без риска привлечь нежелательное внимание радиоконтрразведки рейха. Эта красивая версия опровергается простым и достоверно установленным фактом полного незнакомства Ресслера с работой на ключе. Сам разведчик в завуалированной форме намекал на поддержание связи с группой несогласных с нацистским режимом офицеров, однако никогда и никому не называл ни их имен, ни должностей. Следует обратить внимание на уверенность Радо в том, что “Люци” не использовал курьеров. Одна из версий гласит даже, что Люцерн был соединен с ОКБ секретным телетайпным каналом, позволявшим дублировать указания верховного командования вермахта по управлению войсками и ведению войны. Ее приверженцы упускают из виду, что прокладка такого кабеля является сложным инженерным мероприятием, а все телетайпные установки на режимных объектах неизменно проверяются на предмет обнаружения посторонних подключений, причем в целях безопасности проверка зачастую параллельно осуществляется различными ведомствами. Тем не менее, зерно истины в этой гипотезе, вероятно, есть. Бернд Руланд в книге “Глаз Москвы” сообщает, что Ресслер получал информацию от своих источников в рейхе в виде телетайпных лент с узла связи ОКБ. Он указывает, что за период работы разведчик добыл тексты 4500 совершенно секретных телеграмм, 120 документов особой важности и изложение 800 телеграмм[275], которые якобы передавались в штаб вермахта в Милане, а оттуда с транзитными железнодорожными составами (“Викинг”) — в Люцерн. В любом случае, источники “Люци” были, вне всякого сомнения, связаны с внут-ригерманской оппозицией, что достаточно просто устанавливается путем простого сравнения дат. С 19 мая по 6 сентября 1944 года Ресслер находился под арестом по обвинению в несанкционированной передаче информации советским и британским представителям, а после освобождения выяснилось, что его источники иссякли. Совершенно очевидно, что они были репрессированы в ходе чистки участников покушения на Гитлера.

Судя по всему, впервые на перспективного агента вышел руководитель резидентуры “Кази” чехословацкой разведки в Швейцарии Карел Седлачек (“Томас Зельцингер”), однако сам он упорно хранил молчание на этот счет до своей смерти в Лондоне в 1967 году. Как известно, Седлачек работал и на МИ-6 (агент № 22505), но не только. Он являлся агентом НКВД СССР (“Барон”), поэтому сведения Ресслера даже без его сотрудничества с резидентурой “Дора” в любом случае попадали бы в Москву, но “втемную”, более долгим путем и, возможно, в сжатом виде применительно к Восточному фронту рейха. Одна из явно не соответствующих действительности версий гласит, что никакой агентуры в рейхе Ресслер не имел, а был всего лишь передаточным звеном, через которое помощник руководителя МИ-6 Клод Дэнси доводил до сведения советского союзника материалы, полученные по каналу “Ультра”, поскольку иначе обойти существовавший на это запрет не мог. Подобное предположение опровергается сразу несколькими обстоятельствами. Прежде всего, ни характер, ни убеждения Дэнси явно не соответствовали образу человека, тайно помогавшего коммунистам. Далее, против этой версии работают нестыковки в сроках получения информации из Германии и процедурой вскрытия шифров “Энигмы”. Наконец, ранее описанные проблемы с перехватом и дешифровкой радиограмм на Восточном фронте окончательно опровергают вариант негласного информирования англичанами СССР через Ресслера. Еще одним вариантом разгадки