Жена врага. Я тебя присвою - Вероника Колесникова

Присаживаюсь на кровати и осторожно опускаю ноги на пол. Всё тело ноет после того, что случилось между мной и Хищником этой ночью. Я не могу назвать это простым сексом, но и занятием любовью тоже нет. Какая там любовь может быть между зверем и загнанной в угол жертвой? Правильно! Никакой! И у нас с Хищником её быть точно не может. Вчера мы перенервничали и то, что случилось между нами было…

Нет…

Не ошибкой, но и повторять это я не хочу.

Наверное, после всего, что мне пришлось пережить с Давидом, я никогда и никого не смогу полюбить. Порой у меня появлялось желание сбежать на какой-нибудь необитаемый остров, чтобы спрятаться ото всех, укрыться от жестокости людей и творить. Мне больше ничего и не было нужно, но теперь я не знаю, чего хочу.

Что-то внутри надломилось…

Что-то треснуло…

Я не знаю, куда мне двигаться дальше…

Как теперь быть?

Голова идёт кругом, поэтому я решаю пойти на кухню и выпить кофе, если, конечно же, он здесь есть.

Прохожу по дому специально громко топая, но не слышу ответной реакции. Скорее всего, Хищник на самом деле уехал. Становится немного грустно, но я тут же обрываю себя. А чего я хотела? Чтобы он остался рядом? Кто я такая? Всего лишь очередная девка, оказавшаяся в его постели… Да и он всего лишь мужчина, впервые доставивший мне удовольствие. Хотя нет… Он ещё и мой похититель - не стоило списывать это со счетов.

Я — жена его врага.

Орудие отмщения.

И если представится возможность, Хищник снова попытается использовать меня, чтобы насолить Чопурии.

За что он мстит Давиду?

Конечно, этому монстру многим есть за что мстить, но мне интересно, что он сделал Хищнику, как перешёл дорогу. Пытаюсь напрячь память и вспомнить, не говорил ли Хищник вчера что-то о своей мести, но все слова кружат в памяти какими-то мутными обрывками. Я находилась словно в дурмане, не понимала, что именно происходило, и единственное, что мне чётко удалось запомнить — нашу с Хищником ночь. Я никогда не забуду ее. В те ужасные моменты, когда будут накатывать воспоминания о том, как меня “брал” муж, я буду вспоминать волшебные мгновения с другим мужчиной.

В шкафчике удаётся отыскать кофе, и я решаю даже не смотреть на срок его годности, потому что мне просто необходимо взбодриться. А потом я приму душ и попытаюсь привести себя в порядок настолько, насколько это возможно.

Душ…

От одной только мысли о нём по телу бегут мурашки.

Хочется поскорее нырнуть под струи тёплой воды и забыться…

Надеюсь, что тёплая вода тут есть, потому что, судя по паутине в углах и пыли на поверхностях, здесь давненько никто не жил.

Делаю себе кофе, радуясь тому, что в холодильнике отыскались даже сухие сливки, и делаю глоток. Сразу же морщусь. Конечно, я привыкла пить в доме Давида совсем другой кофе, дорогие выдержанные сорта, а этот если и был когда-то ценным, то уже успел выветриться и отдавал горечью на кончике языка. Вот только лучше пить растворимый кофе, чем оставаться подстилкой Давида Чопурия, попивая при этом крутой, настоящий кофе. Я слишком долго терпела своего тирана-мужа и теперь не хочу к нему возвращаться. Наверное, мне следует поговорить с Хищником, попытаться понять истоки его мести и… возможно, я смогу как-то помочь ему. Если мы уничтожим Давида, я получу свободу, смогу сбежать от него, скрыться, сделать себе новое имя и залечь на дно. А когда мой муж выйдет из тюрьмы, он уже не сможет найти меня, потому что я буду очень… очень далеко.

Выливаю остатки кофе в раковину, мою кружку, ставлю её в шкаф и решаю осмотреться в доме. Возможно, он станет моим прибежищем на ближайшее время, если только Хищник не решит избавиться от меня за ненадобностью.

Ненужная…

Вещь…

«Справить нужду»…

Подстилка…

Дешёвка…

Все эти слова, когда-то сказанные отцом или Давидом, мгновенно вспыхивают в голове и пытаются вызвать панические атаки, но я не подпускаю их. Мне удалось научиться справляться с ними, удалось научиться давить их на корню, ведь я сильная. Никто не сможет сломить меня. Я прошла практически все круги ада и выжила… Выживу и теперь.

Иду в гостиную и смотрю на фотографии, стоящие на полке в шкафу. Перед глазами почему-то всё плывёт, и я не могу толком разглядеть лица. Подхожу ближе и смотрю на Хищника, сидящего в обнимку с женщиной средних лет. Он ещё совсем молодой на снимке и какой-то… Хороший?

Нет!

Конечно, я ошиблась! Разве такие могут быть хорошими?

Он хотел убить меня, чтобы отомстить моему мужу…

Но не убил, а защитил…

Он мог бы оставить меня там, но не сделал этого…

Вместе с мыслями взгляд медленно перетекает на фото улыбающейся девушки, и меня прошибает удар.

Нет!

Этого не может быть!

Или может?

Я точно знала эту девушку, но как именно она связана с Хищником?

Я беру фото в руки, чтобы получше разглядеть, но за спиной раздаются шаги и знакомый голос зовёт меня. Вздрагиваю от неожиданности, ведь фактически меня поймали там, где, наверное, я не должна была находиться. Рамка выскальзывает из мгновенно вспотевших ладоней и падает на пол. Стекло вдребезги разбивается, а я испуганно оборачиваюсь и смотрю на Хищника.

Что он теперь со мной сделает?

Анжелика

— Анжелика… —Хищник входит в комнату и быстрым взглядом оценивает все, что тут произошло. Неловко переминаюсь с ноги на ногу.

И тут же оседаю на пол, начинаю собирать осколки. Сама не понимаю, что делаю, но главное – мне удалось выпасть из орбиты напряжения хищника, который буквально наседает своей сексуальной энергией. Мужчина присоединяется к моей бестолковой деятельности и тоже поднимает осколки разбитого фото. И только мы одновременно хватаемся за край рамки, как мой палец прошибает боль.

— Ой, — дергаюсь и смотрю, как на пол опадает бордовая капля крови из моего пальца. Порезалась. И так неудачно, незадачливо!

Растерянно смотрю на вторую каплю, которая превращается в красный ручеек, которая стекает на пол, падает безобразной кляксой с маленькими брызгами.

Присутствие хищника так неожиданно оказавшегося на пороге комнаты, деморализует и я отчего-то не могу справиться с такой простейшей задачей, как эта, а только молча и озадаченно смотрю, как набухает третья капля.

Он чертыхается себе под нос и резко притягивает к себе мою руку. Он облизывает порезанный палец от крови и обхватывает его губами, прижимая подушечку к зубам.

Я смотрю на него широко раскрытыми глазами, округлив рот, и ощущаю, что снова куда-то падаю, падаю. Лицо теплеет румянцем, все тело охватывает неконтролируемый жар, а я смотрю на самое порочное, чувственное и вместе с тем невинное действие – как мужчина останавливает кровь.