Семь видений богатыря Родиполка - Анастасия РУТТ

за высокие золотые ворота. Здесь было раздольно. Терема да избы по кругу стояли, а в середке знатный, большой двор. Двор тот был больше по ширине да длине, чем площадь, по которой проехал Родиполк к княжескому терему. «Велико все, славно, как и сам князь-батюшка да весь его род радомический», — сказал себе Родиполк, восторженно оглядывая двор да хоромы княжеские. Лошадь свою Синявку богатырь оставил у резного золоченого крыльца с новыми ступенями, а сам осторожно, осматриваясь, поднялся.

Старый князь-батюшка встретил его в малой светлице у дубового стола, на дубовом же высокоглавом стуле с резною спинкой. Старик с длинной седой бородою показался ничем не примечателен сперва — совсем сухонький, с блеклыми голубыми глазами. Но как обратился к Родиполку, то сразу возвестил о себе:

— Добра тебе, богатырь Родиполк! Ты наследие Ханги-богатырки и Всевласия-богатыря. Дорога, разумею, привела тебя неспроста, а по научению великого мастера Ярилы-батюшки, его подмастерья Мясецеслава да семи ветров и их батюшки Вохра. Знаю, что сама Вехоч-судьба с тобою беседу ведет, знамения тебе показывает. Ведаю, что было предвиденье, а коли так, то поведай мне его.

Родиполк поклонился и все как есть, ничего не утаивая, рассказал князю Вениславу Саввичу. В видении своем пришел богатырь к хозяину зерновых, пшеничного поля. Поклонился молча. Тот за него молвить стал. Напоил его хозяин, накормил, отогрел. Смотрел Родиполк за раздольным полем желтым пшеничным. Поначалу землю вспахал, после засеял зернами золотыми. Следил он за колосьями высокими, воронье отгонял, стаи волчьи, воров, людей негожих от земли-матушки русской. Вырастил урожай на славу! Стал колосья серпом срезать, да не простым, а серебряным. Уложил он колоски друг к дружке в ряд и принес все хозяину поля. Глядит, а колоски-то все не хлебные, а золотые. Но за это владетель гневался да наказать хотел его со всею строгостью. Но тут сам Ярило-батюшка к главному тому заглянул, обогрел, нежил. Тот гнев свой смирил и отпустил богатыря восвояси.

Призадумался князь, бороду седую погладил, тихо Родиполку молвил:

— То видение твое — про службу ратную, богатырскую. Служить будешь с богатырями в Ясном Стольнограде от лета до осени последующей. А что до наказания твого, то заслуженно будет, а коли не заслуженно, то сам Ярило-батюшка заступится.

Родиполк то послушал, что князь-батюшка Венислав истолковал, и перечить не стал. Судьба-Вехоч со своим братом Свояртом все покажут да все на свои места расставят.

Князь-батюшка сильным, почти молодецким голосом велел позвать главного богатыря. Его позвали:

— Главного богатыря Силуана к князю-батюшке надобно!

Вошел босой загорелый мужик, словно косарь-земледелец, с маленькою редкою бородкою, поклонился Вениславу. Он был так же непримечателен, как и сам князь-батюшка. Родиполк и не прознал сразу, что то богатырь. Лицом он был прост, народен. Его низкий лоб прорезан длинною глубокою морщиною, а округ голубых глаз с хитрым прищуром — мелкие морщинки. Волосы его светлые, почти прозрачные, как и борода, редкие. Но усы знатные: густые, бело-серые, свисающие до самого подбородка. Сам он низенький, но сильный. «Руки крепкие, небось, — думал Родиполк, разглядывая Силуана, — большие шеи врагов ломает с одного обороту». Одет он просто, неприметно: без рубахи с обережной вышивкой, прямо на голое тело кафтан с рукавами, деревенский с запахом, потертый серый, подпоясанный широкой плетеной лентою. Лента та была любовная, новая, ало-желтая, с кистями длинными на концах. На ногах — штаны легкие, светлые, такие же потертые, как и кафтан, по краям обмотаны лентою белою. Чистые ноги его были с плотными твердыми ступнями. «Верно, — подметил Родиполк, — главный богатырь, небось, совсем народный, простой, а потому и в почете у богатырей — знать, умело управляет всеми богатырями, а может, и самим князем».

Венислав Саввичев рукой указал на Родиполка — нового богатыря да сказал:

— Принимай, Силуан, в свою дружину нового богатыря Светогора! Славен он! Княже Вольха то приметил, сам его к нам направил. Ты обогрей его, расскажи все наши устои. Всех богатырей собери да перед ним представь. Ну, ступайте богатыри, ступайте!

Родиполк вышел опервый, Силуан задержался. Венислав ему наедине сказал:

— Прими-ка его потеплее, Силуанушка-богатырушка, сродник он мне.

Силуан на то кивнул, да пошел за младым богатырем.

Верилось Родиполку, что Силуан с ним открыт да рад ему. А чего ж не радоваться, ведь богатырь-то, защитник, везде нужон! Он Родиполка-Светогора приставил к своим богатырям, коих было немного, семеро, а с Родиполком восьмеро.

Пятеро богатырей были во дворе возле терема безжоных, но все они занимались делами разными. Самый старший, отридцати лет, Тихомир, свого светлого коня водил к кузнецу, а теперь чистил его да поил. Принес ему воды кадушку, а как конь-то воду пил, богатырь его нежно да любовно поглаживал. Поглаживал он рукою правою да подергивал ею, словно боль унять хотел. Но руку ту не менял, а все правою делал. «Знать, упрям, боли той не боится», — подумал Родиполк, оглядывая издалече сильного богатыря.

— Тихомир-то тот родился у кузнеца Стона да жены его Веллы, — говорил Силуан хриплым голосом, — что из веттов вышли. Хилый да хворый людь он в обиду не дает, потому как сказывали, что и сам родился хилым да болезным. Но мать-то, Велла, выходила его, даже когда все сродники, да и сам отец его отказ давали, думая, что жить дитя не будет. Но мать того не слушала да все за дитятком смотрела, словом материнским согревала. А батюшка его за болезность сына все на себя пенял, мол, приглянулась ему девка — сродница по отцу его, а потому отвернулись боги от них да дали сына болезного. Да отошло дитятко, силу стало набирать да мощь свою. К опяти годам мать, увидев в нем силу богатырскую, имя благословенное дала — Тихомир. А как исполнилось ему одесять лет, отдала его на обучение к самому славному князю Вениславу Саввичу да сыну его, князю Вольхе. Хоть и старше всех богатырь Тихомир, но то по нем не видать, волосы его как зрелый желудь блестят да завиваются. Сам он сильный, с плечами да руками крепкими, одним махом сразу пятерых положить может. Не один бой рядом со мною да князем выиграл, — сказывал гордо Силуан, — оттого остались отметины у него на теле да лице: полосы да вмятины. Дети-то его уже поросли, скоро дедом станет.

— Далее за ним по годам Вечислав следует, этому одвадцать семь есть, — продолжал сказ Силуан. Вечислав тот сидел в богатырской одежде на лаве да острил меч свой серебряный. — Он видный, пригож собою. На службе состоит одвенадцать лет. Найденыш он, — горько вздохнул главный богатырь. — Привез его после