Падение Башни Искушения - Аньинь Ду

Мужун Синь был предан смертной казни – как-то не складывалось все это. Учитывая изобретательность Цао Гуя и осмотрительность Мужун Синя, их союз в таком деле никак не мог привести к такому жестокому финалу. Провал их замысла очень подозрителен, их непременно сдали, но кто же этот предатель? И с какой целью он выдал их тайну? Он принадлежит одной из линий дома Юйвэнь, Правителей Срединных Земель? Или он последователь Цуй Жусу из Хэнани? Или это Юйчи Гун, главнокомандующий, стоящий на страже восточных границ? А может, старший брат императора Юйвэнь Чжоу? Каждый из вариантов был вероятным и одновременно невозможным, На Цинчжао ломал голову над задачей, но все безрезультатно.

«Неважно, кто именно это сделал: намерения у него недобрые, он скрыт в тени, а я на виду, мы не в равных условиях, а потому остается только быть осторожным, чрезвычайно осторожным».

Вспомнив о приказе отбыть через три дня в Бэйцзян, чтобы дать отпор неприятелю, На Цинчжао медленно поднялся на ноги и приготовился идти прощаться с сыном. Не успел он и шагу ступить, как услыхал звучный голос, объявлявший высочайший указ императора.

Новый указ! Значит, план изменился. Юйвэнь Ху непредсказуем и мнителен, На Цинчжао понимал, что к чему, а потому поспешно переменил платье, вышел на улицу и встал на колени, встречая посла.

Все поместье На было залито светом бумажных фонариков. На Цинчжао с сыном и всеми слугами преклонили колени во дворе, внимая указу. Высочайшую волю императора оглашал доверенный человек государя, Ло Шэньли. Дождавшись, когда тот закончил чтение, На Цинчжао двумя руками принял указ, написанный на джутовой бумаге, поднялся и стал настоятельно просить посланника присесть ненадолго и передохнуть.

– Можно, но этим вечером хочу говорить о чем угодно, кроме служебных дел! – Ло Шэньли выглядел напряженным, его глаза бегали из стороны в сторону, осматривая все поместье. Он стоял не двигаясь.

На Цинчжао все понял, скорее отослал слуг и лично проводил Ло Шэньли в центральный зал, где предложил ему угоститься чаем и лакомствами. Несколько погодя он пододвинул к гостю небольшую статуэтку Будды из чистого золота со встроенным сундучком. Ло Шэньли встряхнул рукавом и одной рукой крепко схватился за статуэтку, затем, уставившись на узорчатую цветастую ширму перед собой, он будто невзначай спросил:

– Говорят, младшая дочь семейства Мужун талантлива и хороша в искусствах?

– Его величество имеет в виду…

Услышав эти слова, На Цинчжао почувствовал, как отлегло от сердца, в нем появилась надежда. Ну и бабник же этот Юйвэнь Ху, прямо слов нет! Зато появилась возможность выкрутиться из сложившейся ситуации. На Цинчжао не подал виду, что обрадовался, и нарочно не спешил с ответом, обдумывая возможные намерения императора.

– Стоит ли и говорить об этом? Чем быстрее все будет сделано, тем скорее наступит развязка. Кто знает, может, удастся и твой титул главнокомандующего сохранить.

Ло Шэньли взял сундучок со статуэткой Будды, слегка подкинул его, прикидывая вес, затем убрал за пазуху и с важным видом покинул зал. Только он вышел, как На Цинчжао позвал На Лояня, чтобы обсудить их дальнейшие шаги.

– Батюшка, у Цзялань была такая же идея, вот так совпадение! Сейчас первым делом нужно отправиться в горы Куньлунь на поиски ее младшей сестры Мужун Цзялянь. – Услышав от отца пожелание императора, На Лоянь обрадовался и воспрял духом.

– Тогда завтра ты самолично отправишься в горы Куньлунь за Мужун Цзялянь. Кто же знал, что судьба семейства На окажется в руках этой слабой девушки! Немыслимо, абсурд! – тяжело вздохнул На Цинчжао, теребя бороду.

– Батюшка, по храбрости женщины ничуть не уступают мужчинам. Сейчас важно выйти из того тяжкого положения, в котором мы оказались, так какая разница, сделаем мы это руками мужчины или женщины? – К На Лояню вернулись его обычные рассудительность и невозмутимость.

– Верно говоришь, разумны твои слова, Лоянь. Просто жаль мне эту девочку: попасть в руки к императору – все равно что в логове тигра оказаться. Пару лет назад старшая дочь рода Мужун вошла во дворец, и не прошло и нескольких месяцев, как она скончалась во Дворце Белоснежных Цветов.

На Цинчжао вспомнил божественную красоту Цуй Минчжу, единственной женщины, которой он подарил все свое сердце, вспомнил о ее добровольной гибели в бушующем пламени пожара. В свое время он лично сопровождал во дворец ее дочь, первую красавицу страны Мужун Цзятань. Зрелище было великолепным, волнующим, кругом полыхали огни. А закончилось все скоропостижной смертью и всеобъемлющей печалью.

– Батюшка, мы сейчас отправим младшую дочь рода Мужун во дворец, просто чтобы выиграть время. Разверзнется ли за воротами дворца бездна – это уже от удачи Цзялянь зависит. Мы же постараемся быть ее незримой опорой, она не останется одна в этой авантюре. – Сын был известен как «беспристрастный страж Будды», он никогда не говорил впустую, но и мягкости ему не хватало.

– Я понимаю. Поживи с мое, проводи стольких людей на тот свет, тогда поймешь то же, что и я, поймешь, почему я вздыхаю. Предположим, мы отправим Мужун Цзялянь на верную смерть, так ведь однажды наступит и мой черед оказаться в загробном мире. Боюсь, мне будет стыдно встретиться с сановником Мужуном. – В сердце На Цинчжао зародилось беспокойство: сколько рождений и смертей он повидал, но страх смерти ничуть не утих.

– Батюшка, у нас нет времени на эти переживания! Раз уж необходимо пойти на этот шаг, так кого стыдиться? А если и есть кого, так и пусть! Вершители великих дел не волнуются о таких пустяках! Вспомните, тесть Мужун ведь тоже был великим героем, на нашем месте он поступил бы так же! – В словах сына и правда был резон, они развеяли колебания На Цинчжао.

Внезапно налетел порыв холодного ветра, и На Цинчжао почувствовал, как мороз пробежал по спине. В горле запершило, ему стало дурно, и он всем телом рухнул в кресло, что есть сил закашлявшись, чтобы удержать тошноту.

– Батюшка, это ваша старая рана дает о себе знать? Может, я позову матушку, попрошу ее сварить отвар из лекарственных трав? – На Лоянь подошел к отцу и стал легонько разминать ему спину. Вид у него был обеспокоенный.

– Это просто старая болезнь, отдохну немного, и все пройдет. Чем тревожить матушку и хлопот ей прибавлять, пойди сам распорядись, вот это действительно будет великое дело! В будущем процветание рода На будет от тебя зависеть.

На Цинчжао болезненно отмахнулся от беспокойства сына. Многие годы он провел на полях сражений, отчего весь был покрыт шрамами. Вот только рана от стрелы на спине была слишком глубокой,