Падение Башни Искушения - Аньинь Ду

были повреждены легкие, из-за чего в холодную погоду его донимал сильный кашель. На Цинчжао схватился за живот и сделал глубокий выдох. Подняв голову, он взглянул на двор дома – в глазах двоилось и рябило, неужели он уже настолько состарился? Осознание того, что лучшие годы уже позади, накрыло его волной грусти:

– Лоянь, сынок, отец твой стар. Ты должен запомнить – нельзя необдуманно следовать за министрами императорского двора, желающими переманить тебя на свою сторону, надо сохранять нейтралитет. Это хоть и не беспроигрышный план, но он гарантирует, что ты умрешь позже других. Шансы, даруемые Небесами, обычно имеют весьма удивительное свойство – они не даются самым мужественным или самым быстрым, а остаются тем, кто прожил дольше других.

– Я крепко запомню ваши наставления, отец, – с горечью произнес Лоянь, упав на колени.

– В безбрежном море хватает места для рыб, а птицы вольны свободно летать в просторном небе. Лоянь, мир так огромен. Настала очередь твоего поколения отважно сражаться, так используй свое мужество и ум, чтобы снискать славу победителя. Взгляни-ка на золотой пояс отца.

На Цинчжао провел рукой по сотне разноцветных опалов, украшавших золотой пояс. Это был трофей, который он получил за все пройденные сражения, по камню за каждый бой. Сколько славы и почестей он снискал на войнах, столько же шрамов нес на теле.

– Батюшка, однажды и у вашего сына будет свой золотой пояс! – На Лоянь горделиво сжал меч, висевший на поясе.

– К чему тебе повторять за отцом? У тебя должны быть более серьезные амбиции и стремления. Кто знает, может, и тебе доведется примерить императорский головной убор. Помни о надеждах, которые возлагает на тебя матушка-наставница Чжисянь, – улыбнулся На Цинчжао: бесстрашием и решительностью сын пошел в него.

– Почему бы и нет? У каждого мужчины Поднебесной должны быть высокие амбиции и идеалы! – прямодушно согласился На Лоянь, ни капли не смутившись.

– Лоянь, влияние императорского двора переменчиво, а слова – самый острый меч, они убивают без крови. Ты должен твердо запомнить: непременно нужно поменьше говорить и быть осмотрительным в своих речах, – нахмурился На Цинчжао.

Он снова вспомнил о неудачной попытке самоубийства Цао Гуя во Дворце Благополучия и гибель Мужун Синя. Кто же их предал? Ему необходимо узнать ответ на этот вопрос.

Глава 11

Юйвэнь Сюн: Ночной Свет и Догоняющий Ветер

Ночь стремительно спустилась на гору Дахэйшань. Бесстрашный силач Юйвэнь Сюн в одиночку верхом на своем коне по имени Догоняющий Ветер сновал по горе туда-сюда в поисках обратной дороги. Он прознал, что недавно на горе Дахэйшань видели чудесное животное, похожее на сверкающую молнию, а так как он ни капли не верил в призраков, то тут же оседлал лошадь и отправился в путь без свиты. Юйвэнь Сюн был уверен, что знает все тропы на этой горе так же хорошо, как расположение трактиров в стенах Дундучэна, однако люди обычно спотыкаются в самых знакомых местах. В ту ночь было так темно, как если бы всю горную чащу накрыли черной тканью; Юйвэнь Сюн уже сделал с десяток кругов, но все еще кружился на одном месте.

Со свистом и пронзительными воплями налетел горный ветер, поднялся рокот сосен, то и дело раздавались голоса диких птиц и жужжание насекомых. Юйвэнь Сюн утомился, силы его были на исходе. Он спрыгнул с коня и привязал его в укрытом от ветра сосновом бору. Ему ничего не оставалось, как переночевать здесь.

Ориентируясь на журчание воды, Юйвэнь Сюн вышел на открытую лужайку, наспех нарубил мечом кучу сухих сосновых веток и разжег костер. Луна поблескивала чистым светом, пламя потрескивало, источая нежный аромат сосновых игл. Юйвэнь Сюн облокотился на мягкое брюхо Догоняющего Ветер, закрыл глаза и погрузился в дрему.

Сквозь туман сна Юйвэнь Сюн внезапно услышал беспокойное ржание Догоняющего Ветер и проснулся. Следуя инстинктивной бдительности человека военного, он выхватил меч и вскочил на ноги. Догоняющий Ветер задирал передние копыта и с ржанием стремился куда-то вперед. Юйвэнь Сюн пристально посмотрел в том направлении и увидел полосу белого света, беспокойно метавшуюся в безбрежной темноте. Неужели это правда дух?

Ого, да это привидение и впрямь не боится людей, что ли? Юйвэнь Сюн внезапно почувствовал азарт и, оперевшись на дерево, одним рывком запрыгнул на спину коня. Догоняющий Ветер рванул вперед с громогласным ржанием, выбивая пыль копытами и стремясь как можно скорее встретиться с молнией.

Пробираясь через покрытый туманом лес, Юйвэнь Сюн чувствовал, будто плавает среди облаков, голова шла кругом. Он согнулся и что есть мочи раскрыл глаза, всматриваясь. Ближе. Еще ближе. Пресловутое мифическое животное оказалось всего лишь белоснежным конем! Его шерсть блекло сияла переливами серебристого и белого. Приблизившись почти вплотную, Юйвэнь Сюн разглядел юную девушку в рваной одежде, лежавшую на спине лошади, свесив голову.

– Ох, это же Ночной Свет! – воскликнул Юйвэнь Сюн, хлопнув себя по лбу.

Хотя его собственный Догоняющий Ветер тоже принадлежал к славным персидским лошадям, но и он не шел ни в какое сравнение с Ночным Светом, которая была все-таки превосходным, уникальным скакуном!

Пока Догоняющий Ветер любезно приветствовал Ночной Свет, Юйвэнь Сюн снял с ее спины потерявшую сознание девушку. Он убрал черные волосы, скрывавшие прекрасное лицо, и внимательно всмотрелся в его черты. Тут ему словно дыхание перехватило – разве это не третья барышня рода Мужун, разве это не Мужун Цзялянь, по которой так тоскует его сердце?

В тот вечер на пиру в честь юбилея ее отца он влюбился в нее с первого взгляда и, воспользовавшись храбростью, дарованной опьянением, отправил в поместье Мужун подарки, чтобы посвататься к ней. Однако добрых новостей он не дождался, лишь узнал, что Мужун Синю было пожаловано отравленное вино, вся его семья была сослана в приграничные земли Шу, а младшая дочь Цзялянь пропала без вести.

Юйвэнь Сюн почувствовал, что дело тут неладно. Неужели эта девушка обратилась в бега?

Он поспешно вернулся с двумя лошадьми на то место, где недавно спал. В его руках лежало практически невесомое тело красавицы, и Юйвэнь Сюн от волнения совсем растерялся. В памяти всплыла легкая бирюзовая ткань, в которую она была облачена в тот вечер, когда, склонив голову, играла на цине в безмолвном павильоне в саду. Ее лицо то хмурилось, то озарялось улыбкой, но оставалось неизменно прелестным, очаровательным и таким недосягаемым. А сейчас она подобна несчастной небожительнице, сосланной в мир людей: губы пересохли, побелели и потрескались, кожа