Последние Северы - Николай Анатольевич Савин

детей. Гелиогабалу стало ясно, что именно он бесплоден. Обезумевший подросток зимой 221/222 годов женился, на всякий случай, ещё дважды, естественно неудачно. После этого он вновь вернулся к Аквилии Севере, к которой, видимо, всё-таки, испытывал какие-то чувства. (Дион Кассий. Римская история LXXIX, 9,4). Он был вынужден оставить идею родить ребёнка и глумливо заявил, что не хочет иметь детей, так как среди них кто-нибудь может оказаться честным человеком. Золотые слова, если он, конечно, их произносил.

Между тем, экономика империи при Гелиогабале начала страдать. Об этом говорит состояние финансов. После Септимия и Каракаллы в казне осталось большое количество денег. Однако, уже Макрин растратил значительную их часть. В правление Гелиогабала постепенная девальвация римских ауреуса и денария продолжилась (доля серебра в денарии упала с 58 % до 46,5 %), чему дополнительно способствовала расточительность Гелиогабала, усилившая и без того тяжёлый финансовый кризис, но при этом антониниан укрепился в цене ещё более, чем при Каракалле. Его тогда ещё не успели испортить. Напротив, Гелиогабал даже прекратил чеканку антониниана, что только увеличило его цену. Зато Гелиогабал придумал монеты в два, три, четыре ауреуса, а также в десять и более, вплоть до фунтовых и сотенных. Кто мог использовать такие дорогие монеты? Их потом отменил Александр. Расточительность же Гелиогабала была просто потрясающей. Мы упоминали, что его обеды никогда не стоили меньше ста тысяч сестерциев, то есть тридцати фунтов серебра; иногда стоимость обеда, если подсчитать все, что было израсходовано, доходила до трех миллионов сестерциев. Своими обедами он превзошел обеды Вителлия и Апиция. При этом, проходя по продовольственному рынку, он лицемерно плакал о нищете народа. Сам он, кстати, имел большие средства, которые многие богачи оставляли ему по завещанию в память его отца (в смысле Каракаллы).

Каждая из 4 или 5 свадеб Гелиогабала очень дорого обходилась римской казне. Только на первую было потрачено 132 миллиона сестерциев. В каждом случае свадебные подарки собирались «от всех его подданных».

Общество ожидало, что император будет раздавать деньги римскому плебсу (около 200 000 человек, зарегистрированных на пособие по безработице) по знаменательным случаям, таким как его восшествие на престол, дни рождения или победы. Они были известны как конгиарии, но рекламировались на монетах как Либералитас. Первый конгиарий Гелиогабала был составлен в 218 году при его восшествии на престол и был распространен, когда он еще находился на Востоке. Второй был в следующем году, чтобы отпраздновать либо его приезд в город, либо его первую женитьбу, а возможно, и то, и другое вместе. Еще два пожертвования отмечали второе и третье консульство: в 220 и 221 годах. Четыре пожертвования за четыре года: самые частые раздачи от любого императора. Призванные завоевать расположение плебса, они послужили поводом для критики элитой безрассудной расточительности молодого императора.

Но и провинции, а также города сами дарили императору большие средства по поводу его праздников, каковых за 4 года можно насчитать больше 11. Это истощало возможности провинций и муниципий, а долги имперское правительство взыскивало беспощадно.

Благодаря уму и бережливости Септимия Севера и Бассиана Каракаллы в Риме имелся запас хлеба на семь лет; Гелиогабал приказал раздать годичный запас хлеба, принадлежащий римскому народу, блудницам, сводникам и продажным мужчинам, жившим в стенах города, пообещав другую такую же выдачу тем, которые жили за городом. В реальности, он истратил даже все хлебные запасы Рима, отчего в 222/223 годах в Городе начался голод и народные волнения.

Вероятно, с конца 220 года психика Гелиогабала начала стремительно разрушаться. Разрушала её, в первую очередь, крайне развратная жизнь, которую Гелиогабал вёл с очень малых лет. Пять принудительных браков смотрятся ерундой на фоне других его художеств. Безудержный секс стал третьим моментом жизненного выбора Гелиогабала.

Рим имел достаточно свободные нравы в области половых отношений, но считалось, что Гелиогабал преступил все границы дозволенного. Римский аристократ внешне должен был быть безупречен, что бы он ни делал дома или у друзей. Слухи или сплетни принимались нормально, в отличие от открытых проявлений сексуальной распущенности на публике. Жена должна была быть скромной в постели. Секс при дневном свете был социально приемлем только для молодоженов. Секс при зажжённом свете был очень смелым. Поэты-эроти-ки нарушали «правила», когда писали о том, как выглядят их сексуальные партнёры. Разнообразные позы, изображенные в римском искусстве, были созданы проститутками или рабынями, а не скромными жёнами. Но даже проститутки иногда прикрывали свою грудь. Гомосексуализм же всегда осуждался и считался привнесённым в Рим от греков. В армии отношения между солдатами наказывались смертью. В яростной атаке на моральное разложение Римского языческого общества, философ Дион Хризостом включал педерастию наряду с проституцией, супружеской неверностью и сексом до брака в число главных грехов Рима. Но именно это и было характерно для Гелиогабала. Он вёл абсолютно беспорядочную половую жизнь как с женщинами, так и с мужчинами. При этом он отвергал главный принцип полового поведения – римский аристократ не должен был быть пассивным партнёром в сексуальных отношениях с любым полом. Только активным. Иначе он становился маргиналом.

Понятно, что о сексуальном поведении Гелиогабала мы можем судить только со слов тогдашних историков, а насколько их рассказы достоверны, неизвестно. Они могли и преувеличивать, но, с другой стороны, то, что мы знаем о Гелиогабале, не даёт особых оснований сомневаться в принципиальной правдивости этих рассказов. Не нарушай он активно римских общественных правил, никто не стал бы и сочинять о нём всякой грязи. Ведь до нас донесли именно те моменты поведения Гелиогабала, которые выходили за рамки морали. И, судя поэтому, император был явным сексуальным извращенцем, глубоко больным человеком. Кажется, что он ставил своей задачей публично сломать все сексуальные запреты и превзойти все похабные рекорды, в этом причины многих аспектов его поведения.

Чтобы доказать психическую ненормальность Гелиогабала, нам придётся сделать над собой усилие и разобрать некоторые из его сексуальных увлечений. Они приводятся не только у Лампридия, которого можно было бы обвинить в фантазёрстве, но и у свидетеля всего происходившего тогда Диона Кассия, и у современника событий Геродиана. Такое единодушие древних историков заставляет задуматься о том, что эти рассказы не выдумка. Видимо, как и всегда, не всё там можно считать правдой, однако даже анекдоты сочиняются не просто так, а как выражение общего мнения народа о происходящем наверху. Да и других источников всё равно нет, так что анализировать можно только эти.

Итак, говорили, что он никогда не сходился с женщинами по два раза, за исключением своей жены. Скорее всего, он сам так говорил, хвастаясь. У гиперсексуальных подростков