Нарты. Эпос осетинского народа - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания

отнесись к невесте,

Чтоб наш позор не стал бы всем известен».

Идет жена к поруганной опять

И просит все как было рассказать.

Не поднимая от земли очей,

Та рассказала все до мелочей:

«Мужчина этот — наглый и бездушный,

Рыжебородый, все лицо в веснушках.

Одежда сверху рваная, под ней

Была кольчуга серебра светлей,

На сапоги надеты ноговицы.

Мне зуб аркыза будет вечно сниться».

Побочная жена пошла к алдару

И все ему тотчас пересказала.

От гнева он не мог пошевелиться,

Вмиг по приметам он узнал Хамыца.

Нахмурились его густые брови,

Жене побочной он сказал сурово:

«Злодея знаю я и знаю также,

Что сам он о злодействе не расскажет.

Но только вы, две женщины, смотрите,

Позора моего не разгласите».

Так свой позор от всех людей он скрыл,

Но злобу против нартов затаил.

Навеселились за ночь дружки вдоволь;

Чуть отдохнувши, в пляс пускались снова

Наутро ж повезли они невесту

В другое место. Возвышалась крепость

Над Черною горою, среди скал.

Туда алдар им ехать приказал.

Веселым криком горы оглашая,

Везут они невесту, напевая.

А впереди, на самом первом месте,

На скакуне несущий радость вестник.

Вот вестник мчится, время догоняет.

А Черная гора вдали сверкает.

В алдара крепость он летит, как ветер,

С чудесной вестью, лучшею на свете.

Вот он приехал. Дом за поворотом.

Мечом своим ударил он в ворота

И крикнул громко: «Я несу вам счастье.

О поскорей раскройте двери настежь!»

И тотчас же ворота им раскрыли,

Приехавших на славу угостили.

Тем временем подъехала невеста,

Ей дали приготовленное место.

Веселье продолжалось до утра,

Ласкала взоры свежих яств гора.

И вот, когда час отдыха настал,

Сайнаг-алдар такую клятву дал:

«Коль прикоснусь к жене в теченье года,

Пусть превращусь я в жалкого урода».

В покои женские ее послали,

И посторонних к ней не допускали.

Невеста от Хамыца тяжелела.

Она грустила, с каждым днем бледнела.

Жене побочной так сказал алдар:

«Преступникам готовлю я удар.

Ее ребенок должен умереть.

Новорожденного не смей жалеть!

Я доверяю лишь тебе одной,

Пусть это будет тайной вековой.

Коль эту тайну не сумеешь скрыть,

На этом свете ты не будешь жить».

И вот родился будущий герой,

Красивый, большеглазый, огневой.

Жене побочной стало жаль ребенка,

И обвела она алдара тонко:

Младенца в место тайное снесла,

Любя его, Созыром нарекла.

Год миновал, и вскоре все забылось.

Сайнаг вернул жене опальной милость.

Но, как охотник за желанной птицей,

Стал он следить за дерзостным Хамыцем,

Преследовал его неумолимо,

Но тот, как прежде, был неуловимым.

КАК ХАМЫЦ ЖЕНИЛСЯ

Задумал раз Хамыц пойти в поход,

Который должен был продлиться год.

На этот раз его сестра Сатана

Отъезду воспротивилась нежданно.

Но пренебрег герой ее советом,

Пошел искать своей судьбы по свету.

Сайнаг-алдар тотчас забил тревогу,

Узнав, что враг пустился в путь-дорогу.

С собой доспехи он в дорогу взял,

Хамыцу он навстречу поскакал.

В ущелье узком тесно двум врагам,

Лицом к лицу они столкнулись там.

Бой закипел жестокий и горячий.

Кому из них грозила неудача?

Озлоблены сражающихся лица,

И тело раскаляется Хамыца.

А в это время в зеркале Сатаны

Все отразилось — и моря, и страны.

Чтоб отвратить слепой судьбы немилость,

Сатана в страхе небесам взмолилась:

«Пусть снег, который выпадает за год,

В единый день заполнит дно оврага,

Пусть иглами мороз алдара колет

В ущелье узком до смертельной боли».

Заволокло внезапно небосвод,

И хлопья снега превратились в лед.

Мороз ударил, ветер стал крепчать,

Кора земная начала трещать.

Сайнаг-алдар от холода такого

Весь задрожал, сказать не в силах слова.

Едва дыша под снежной пеленою,

Как жалкий трус, он убежал от боя.

Стальной Хамыц мороза не боялся,

Он от него сильнее закалялся.

Земля такого снега не видала,

Не разобрать под снежным покрывалом,

Что на дворе — день или тьма ночная.

Хамыц же мчался, песни распевая,

Он несся быстро по сугробам снега,

Не уменьшал стремительного бега.

А конь дышал, сугробы растопляя,

Ему вперед дорогу пролагая.

И вот сквозь тьму и снежные бураны

Доехал он до солнечной поляны.

Вокруг поляны — снежных гор громады,

А на поляне — летний день прохладный.

Оттуда веет аромат прелестный,

И тут же конь пасется неизвестный,

Его дыханье воздух согревает,

Лишь фыркнет конь — сугробы снега тают.

А рядом — нарт застыл от удивленья —

Лежала туша свежая оленья.

Сомнение напало на Хамыца:

«Быть может, это все мне только снится».

Он всю поляну молча исходил

И, осмотревши, про себя решил:

«Я уберу убитого оленя.

Должно быть, и хозяин в это время

Появится. И мы тогда вдвоем

Полакомимся жирным шашлыком».

Он снежной пылью руки быстро вымыл,

Нож из-за пояса проворно вынул.

Но лишь дотронулся он до оленя,

Как над деревьями сгустились тени.

«Что ждет меня? Спасение, удар ли?» —

Подумал нарт. И вдруг явился карлик.

Он выскочил из-под оленьей кожи

С Бицента Дыченагом очень схожий.

Но вот Хамыц узнал его. Не враг,

Пред ним был сам Бицента Дыченаг.

«Откуда ты?» — спросил тот удивленно

И посмотрел на нарта благосклонно.

Все рассказал ему Хамыц могучий:

Про бой с алдаром, про мороз трескучий,

Про то, как он сквозь снежные бураны

Добрел до этой солнечной поляны,

Как изумлен был тишиной отрадной

И воздухом столь свежим и прохладным,

Как он увидел лошадь на поляне,

Оленью тушу в утреннем тумане.